Хуан Хименес - Испанские поэты XX века

Я снова у моста любви,
соединяющего окалы, —
свиданье вечно, тени алы —
забудься, сердце, и плыви.

— Мне за подругу вода речная:
не изменяясь, не изменяя,
она проходит, и век не минет,
и покидает, и не покинет.

Печален приход рассвета,
словно поезда остановка
на станции, мне не нужной.

— О жизнь! —
пассажиру знакомый, натужный,
кисловатый шумок дневной!

…И утренний плач ребенка — вверху, надо мной.

Я узнал его, след на тропинке,
по тому, как заныло сердце,
на которое лег он печатью.

И весь день я искал и плакал,
как покинутая собака.

Ты исчезла… И в дальнем бегстве
каждый шаг твой ложился на сердце,
словно было оно дорогой,
уводившей тебя навеки.

Чист предстану перед тобой,
точно камень в ручье,
слезным потоком омыт.

Так жди меня, чистая, жди,
омытая, точно звезда,
слезным дождем.

Встреча двух рук,
двух искательниц звезд,
в недрах ночных.

Как скована их
бессмертная белизна!

Нежные, вдруг
забывают про поиск, на миг
в замкнутом круге найдя
то, что так долго искали они
врозь.

Отказаться любить… Невозможность
как бесконечность.

— Хотя бы отзвук птицы,
заглохший на лету!

— Забытый запах розы
в заботливых глазах!

— И синий отсвет неба,
погасший на слезах!

Лежу в полудреме, в тени,
которую бросил твой ласковый ствол,
и чудится мне,
что небо — крона твоя — колышет
свою лазурь над моею душой.

Явилась черная дума,
как будто бы птица ночи
в окно среди дня влетела.

Как выгнать ее — не знаю!

Сидит неподвижно, молча,
цветам и ручьям чужая.

Туча:
черный дымище
над кострищем горьких моих сновидений
нищих.

Звезда:
в безмятежной сини —
лампада сладких твоих сновидений
неугасимых.

Мимо иду — тополя
песню поют под ветром;
и каждый, и каждый, когда прохожу, —
о любовь! — забвенье
и воскрешенье другого.

Один только тополь, один — о любовь!
поющий.

Душу мне солнце заката
озолотило вчера.
Золото вынул я ночью, глянул.
Одна мишура!

Сердцу луна на рассвете
бросила горсть серебра.
Двери я запер наутро, глянул.
Одна мишура!

Я знаю, наверно, —
в вечности древо
и кровью моею
накормлены звезды,
а птицы в листве —
мои сны и мечты.
И если паду я,
подрубленный смертью, —
обрушится небо.

Не забывай меня,
нечаянная радость!

Чему когда-то верилось — разбилось,
что долгожданным было — позабылось,
но ты, неверная, нечаянная радость,
не забывай меня!
Не позабудешь?

Я не я.
Это кто-то иной,
с кем иду и кого я не вижу
и порой почти различаю,
а порой совсем забываю.
Кто смолкает, когда суесловлю,
кто прощает, когда ненавижу,
кто ступает, когда оступаюсь,
и кто устоит, когда я упаду.

Я как бедный ребенок,
которого за руку тащат
по ярмарке мира.
Глаза разбежались
и столько мне, грустные, дарят…