Хуан Хименес - Испанские поэты XX века

Оставил грустных горлиц у ручья,
нарядных лошадей среди арен
и запах моря сонного оставил.

Оставил все, чем жизнь была моя.
Дай мне, о Рим, тоски моей взамен
все то, что потерять меня заставил!

Забудь, забудь про памятники Рима,
когда идешь по Риму, пешеход!
Сто глаз открой — не для его красот,
раб мостовых, больной неизлечимо.

Забудь, забудь о роли пилигрима,
о куполах, летящих в небосвод:
здесь тысяча смертей зеваку ждет —
и осмотрительность необходима.

Увидел «СТОП» на светофоре — жди,
зажглось «ВПЕРЕД» — скорей переходи,
не забывай про Рим малолитражный.

Стань птицей — жизнь продлишь на много лет,
а смерти ищешь — в Рим возьми билет
и смерть найдешь в его душе гаражной.

Среди мочи, по улицам текущей, —
моча болонок и моча дворняг,
моча монахинь и моча гуляк,
а тут прошел священник вездесущий.

Струя — пожиже и струя — погуще,
струя — веселый или грустный знак,
струя, что рассекла полночный мрак,
или струя — дитя зари встающей.

Кто мучится задержкою мочи,
кто умер, — только тот не направляет
на эти камни пенную струю.

И мочатся фонтаны… И в ночи,
светясь, горячий ручеек петляет…
Я поднял лапу… — я не отстаю.

Бумага, стекла, скорлупа, жестянки,
тряпье, коробки, горы кожуры,
бутыли, туфли, смрадные пары,
автомобилей бренные останки.

Коты любого сорта, банки, склянки,
бесстыжие крысиные пиры,
гнилая жижа, грязные дворы,
лицо домов — не краше их изнанки.

Неугомонные торговцы, плеск
фонтанов, голуби, колонны, блеск
величия, руин надменный холод.

И молча смотрят свалки и века
на стены, где безвестная рука
из ночи в ночь рисует серп и молот.

Вода, вода бесчисленных фонтанов,
сплю под немолчное ее журчанье.
Вода здесь, в Риме, —
мой всегдашний сон.

Она звенит, звенит, вода фонтанов,
всему чужда,
спокойно безучастна.
Без устали свои лепечет сны.

Вода — подарок моему изгнанью,
дар сердцу моему,
уставшему скитаться по земле.

Она поет — вода моих бессонниц,
часов томительных, когда немые тени,
которые я узнаю с трудом,
слоняются по комнатам.

Она течет для бедняков и нищих,
для всех, кто, скорчившись, проводит ночи
возле фонтанов.
Вода для псов бродячих, для прохожих,
что мимоходом утоляют жажду.
Вода для птиц и для цветов, — вода,
вода для рыб безмолвных и для неба,
оброненного в каменную чашу,
с его луной и звездами и солнцем.
Вода, вода… И в самой своей сути
она лишь звук, повтор неутомимый,
цепочка снов, не знающих конца.
О вечная вода седого Рима!
Вода.

Когда я уеду из Рима,
кто будет меня вспоминать?

Спросите об этом
бродячих собак,
черных котов
и дырявый башмак.

Спросите, спросите
досужих ворон,
мертвую лошадь,
облезлый балкон.

Спросите у ветра,
он был мой сосед;
у двери от дома,
которого нет.

Спросите у Тибра,
он пишет с трудом
мои инициалы
под каждым мостом.

Когда я уеду из Рима,
спросите у них обо мне.