Микола Бажан - Стихотворения и поэмы

Под Харьковом в бою остался недвижимым
Отец пяти солдат, сорвавшийся с седла.
И над его лицом, повитым черным дымом,
Как облачко, шрапнель в зените проплыла.

Раскинулось над ним седое небо боя,
Прогрохала над ним короткая гроза,
И медленно сошло величие покоя
На сжатые уста, на мертвые глаза.

На бронепоезде «Климентий Ворошилов»,
Из всех своих стволов стреляющем в упор,
Под Юзовкой, где путь пургой запорошило,
Был наповал убит артиллерист Егор.

Тогда же, на заре, из цуповского дома
Ушел еще один, последний сын — Андрей.
Мать вслушивалась в рев раскатистого грома,
В ночные голоса недальних батарей.

Запнулся пулемет, и сразу с новой силой
Послышалась стрельба из щелей и бойниц.
В обугленной степи под Острою Могилой
Шкуровцы без папах летели с седел ниц.

Враг не сумел сломить рабочей обороны,
Он подступал к холмам и пятился назад.
Андрей таскал сюда обоймы и патроны,
Для раненых — бинты, запалы — для гранат.

Слова срывались с губ, пылающих от жажды:
«Отчаянный какой, а сам ведь молодой».
Он приносил бойцам в траншею не однажды
Солдатский котелок с луганскою водой.

Так с ними и ушел без спросу спозаранку,
Оставшись в их полку в тот памятный денек,
Меж скаток и гранат усевшись на тачанку —
Веселый и живой донецкий паренек.

Микола, как отец, свалился под копыта,
Ловя в последний раз копытный перестук,
В отряде ВЧК, преследуя бандитов,
И до конца наган не выпустив из рук.

Как часто слово «смерть» сердца тревожит людям.
Но, никогда пред ней не опуская глаз,
Не отступали мы и отступать не будем,
Поскольку с нами Жизнь, поскольку Жизнь за нас.

Она утверждена, добыта с бою нами,
Она цветет вокруг, она шумит везде.
Осуществляя власть над нашими сердцами,
Она в твоей мечте, она в твоем труде.

Свободу и покой неся родным просторам,
Их молодость была прекрасна и светла.
Идет за братом брат: Микола за Егором,
Как часовой, спешит Петро сменить Павла.

Они, как вечный зов, как продолженье жизни,
Всегда готовы в бой за милые края.
Так пусть посмеет враг грозить моей отчизне,
Где есть такой народ — отцы и сыновья!

Свод краткий летописи как завет
Звучит над пылью семи сотен лет.

Под пеплом лет огнем горят слова,
Их правда и теперь еще жива.

В то время, пруссов всех забрав в полон,
На них пятою наступил тевтон,

И башнями поднялись к вышине
Твердыни меченосцев на Двине.

Пришел закованный в броню злодей
Поработить свободных всех людей.

На двинские крутые берега
Печатью смерти стала их нога.

Горел в краю, где жил латыш и эст,
На белом их плаще багровый крест.

Для хищника, прикрытого плащом,
Был меч крестом, кровавый крест — мечом.

Они путей искали на восток,
Чтоб каждый рыцарь вдоволь грабить мог.

В гранитный Венден [86] Венден — резиденция Ордена меченосцев в Ливонии. издалёка шли
Грабители с немецкой всей земли.

Орда купцов, разбойников, святош
Стекалась из вертепов на грабеж.

Ливонский край пустыней стал тогда,
Оттуда дальше двинулась орда.

Грабитель устремил свой хищный взор
В леса литовские, в лесной простор.

И зазвенели вновь мечи, громя,
Помчались кони, латами гремя,

И грянул клич: «Майн готт! [87] Мой бог! (нем.) Благослови
Кадить литовским ладаном в крови!»

Огнем и кровью обагрен простор,—
Кричит младенец, брошенный в костер,

А мать кричит, упав на землю ниц
Под тяжестью железных рукавиц.

И умирает муж, пав от меча,
Одно святое слово — «месть» — шепча.

И девушка бросалась на копье,
Боясь, что хищник в плен возьмет ее.

Но держит всё ж литвин свой меткий лук
И, падая, не выпустит из рук.