Евгений Витковский - Век перевода. Выпуск первый (2005)

Угадай, кто первым встретил меня утром за мостом?
Робин ждал меня в тенечке под ореховым кустом.
Не забыл он, как вчера я хмурилась, его дразня, —
Королевой мая, мама, завтра выберут меня.

Мама, я была вся в белом, в белом с головы до пят,
Проплыла, как призрак, мимо, не заметив его взгляд.
Говорят, мол, я жестока — не страшна мне болтовня:
Королевой мая, мама, завтра выберут меня.

От любви — твердят — он чахнет, только мне его не жаль.
У него разбито сердце, ну а мне что за печаль?
Парни бравые сбегутся, красоту мою ценя, —
Королевой мая, мама, завтра выберут меня.

Мама, вместе с крошкой Эффи завтра тоже приходи,
Как я стану королевой, мама, завтра погляди.
Соберется вся округа в честь торжественного дня.
Королевой мая, мама, завтра выберут меня.

Ветви жимолости свили нам беседку у ворот,
Сладкий запах горицвета над полянами плывет,
А калужница — как брызги золотистого огня.
Королевой мая, мама, завтра выберут меня.

Мама, ветерки гуляют над притихшею травой
И сияют ярче звезды в небесах над головой.
Небо завтра будет ясным, радость праздника храня.
Королевой мая, мама, завтра выберут меня.

Завтра, мама, дол зеленый будет свежестью омыт,
Первоцветы запестреют на холмах среди ракит,
Заблестит под ярким солнцем речка, весело звеня,
Королевой мая, мама, завтра выберут меня.

Так что, мама, очень рано завтра дочку разбуди —
Завтра будет день счастливый, завтра радость впереди,
Завтра будет день чудесный — нету радостнее дня:
Королевой мая, мама, завтра выберут меня.

Как, Папою святой конклав избрал того, о ком
Мы все молились горячо? Он был с нуждой знаком.
Его отец смиренный был обычным рыбаком.

Но мальчик рос весьма смышлен и цену книгам знал.
И вот уже священник он… епископ… кардинал.
И выскочкой его тогда никто не называл.

Но кто скривится, кто тишком соседа подтолкнет,
А кто презрительно шепнет: «Какой, однако, взлет!
Не меч с ключами, сеть Петра — вот нынче прихоть мод!»

А он — о чистая душа! — в ответ: «Всё так, друзья.
Из грязи в Князи Церкви лезть — увы, вина моя.
Но место не забыть свое придумал способ я».

И вот в покоях своего роскошного дворца
Не герб старинный, не доспех — отраду гордеца, —
Повесил он рыбачью сеть, наследие отца.

И все шептались, сражены подобной простотой:
«Вот сердце, что не тронуто мирскою суетой!
Лишь он достоин Папой быть — он истинный святой!»

Он Папой стал. К его стопам явились мы тогда.
Но только смотрим — где же сеть? Исчезла без следа.
Померкла скромности скрижаль, горящая звезда!

Переглянулись молча мы — и я за всех вскричал:
«Отец, зачем убрали сеть, наш светлый идеал?»
А он в ответ: «Ведь рыбку я в нее уже поймал».

Бейте рюмки и бутылки,
Бейте хрупкое стекло!
Жгите пробки, гните вилки
Бильбо Бэггинсу назло!

Обмакните в жир салфетки,
Искромсайте их ножом!
На пол выкиньте объедки
И залейте их вином!

Кочергой посуду смело
Искрошите в порошок,
Если что осталось целым —
Бросьте в мусорный мешок!

Бейте хрупкое стекло
Бильбо Бэггинсу назло!

За дальний кряж туманных гор,
Во тьму и мрак подземных нор
Рассветный час проводит нас
За кладом, скрытым с давних пор.

Здесь силу мощных чар сплетал
Кузнец, пока узор ковал.
Во мгле, в горах, где дремлет страх,
В чертогах гномьих пел металл.

Эльфийским королям творцы
Ковали дивные венцы,
И блеск лучей в клинки мечей
Ловили гномы-кузнецы.

Они искусно в нить одну
Свивали солнце и луну,
И звездный рой они порой
С небес низали на струну.

За дальний кряж туманных гор,
Во тьму и мрак подземных нор
Рассветный час проводит нас:
С врагом еще не кончен спор!

В чертогах в глубине Горы
Шли встарь роскошные пиры,
Но гномов тех веселый смех
Никто не слышал до поры.