Яков Полонский - Стихотворения

От Невы до всех морей,

Это - сеятель пустынный,

Друг свободы, неповинный

В лжи и злобе наших дней.

Это - гений, все любивший,

Все в самом себе вместивший

Север, Запад и Восток...

Это - тот "ничтожный мира",

Что, когда бряцала лира,

Жег сердца нам, как пророк.

Это - враг гордыни праздной,

В жертву сплетни неотвязной

Светом преданный, - враждой,

Словно тернием, повитый,

Оскорбленный и убитый

Святотатственной рукой...

Поэтический мессия

На Руси, он, как Россия,

Всеобъемлющ и велик...

Ныне мы поэта славим

И на пьедестале ставим

Прославляющий нас лик...

<1880>

* * *

Любя колосьев мягкий шорох

И ясную лазурь,

Я не любил, любуясь нивой,

Ни темных туч, ни бурь.

Но налетела туча с градом,

Шумит-гремит во мгле;

И я с колосьями, как колос,

Прибит к сырой земле...

К сырой земле прибит - и стыну,

Холодный и немой,

И уж не все ль равно мне - солнце

Иль туча надо мной?!.

<1882>

НА ИСКУСЕ

Как промаюсь я, службы все выстою,

Да уйду на ночь в келью свою,

Да лампадку пред девой пречистою

Засветив, на молитве стою...

Я поклоны творю пред иконою

И не слышу, как сладко поют

Соловьи за решеткой оконною,

В том саду, где жасмины цветут...

Но когда, после долгого бдения,

Я на одр мой ложусь, на меня,

Сладострастием вея, видения

Прошлой жизни встают ярче дня.

Замыкаю ль ресницы усталые

Я тону в бездне сладостных грез:

Все-то вижу глаза ее впалые...

Плечи бледные... волны волос...

Начинаю ль дремать - тяжко дышится,

Я безумца в себе узнаю;

Мне сквозь сон ее жалоба слышится

На беспутную юность мою...

И в слезах призывая спасителя,

Крик ребенка я слышу - и в нем,

В сироте, чую вечного мстителя

За любовь, что покрыл я стыдом...

И нет сил одолеть искушение!

Забывая молитву мою,

У погибшей прошу я прощение,

Перед ней на коленях стою...

ХОЛОДНАЯ ЛЮБОВЬ

Когда, заботами иль злобой дня волнуем,

На твой горячий поцелуй

Не отвечаю я таким же поцелуем,

Не упрекай и не ревнуй!

Любовь моя давно чужда мечты веселой,

Не грезит, но зато не спит,

От нужд и зол тебя спасая, как тяжелый,

Ударами избитый щит.

Не изменю тебе, как старая кольчуга

На старой рыцарской груди;

В дни беспрерывных битв она вернее друга,

Но от нее тепла не жди!

Не изменю тебе; но если ты изменишь

И, оклеветанная вновь,

Поймешь, как трудно жить, ты вспомнишь, ты оценишь

Мою холодную любовь.

<1884>

СТАРИК

Старик, он шел кряхтя, с трудом одолевая

Ступеньки лестницы крутой,

А чудо-девушка, наверх за ним взбегая,

Казалось, веяла весной.

Пронесся легкий шум шагов, и ветер складок,

И длинный локона извив...

О, как тогда себе он показался гадок,

Тяжел, ненужен и ворчлив.

Вздохнув, поник старик, годами удрученный;

Она ж исчезла вдруг за дверью растворенной,

Как призрак, смеющий любить,

Как призрак красоты, судьбой приговоренной

Безжалостно любимой быть.

Постой, красавица! Жизнь и тебя научит

Кряхтеть и ныть, чтоб кто-нибудь

Мог перегнать тебя, когда тебя измучит

Крутой подъем - житейский путь!..

1884

* * *

С колыбели мы, как дети,

Вплоть до смертного одра,

Ждем любви, свободы, славы,

Счастья, правды и добра.

Но в любви мы пьем отраву,

Но свободу продаем...

Клеветой марая славу,

Мы добро венчаем злом!

Счастьем вечно недовольны,

Правдой вечно смущены,

В тишину мы просим бури,

В бурю просим тишины.

<1884>

(ГИПОТЕЗА)

Из вечности музыка вдруг раздалась,

И в бесконечность она полилась,

И хаос она на пути захватила,

И в бездне, как вихрь, закружились светила:

Певучей струной каждый луч их дрожит,

И жизнь, пробужденная этою дрожью.

Лишь только тому и не кажется ложью,

Кто слышит порой эту музыку божью.

Кто разумом светел, в ком сердце горит.

<1885>

* * *

Томит предчувствием болезненный покой...

Давным-давно ко мне не приходила Муза;

К чему мне звать ее!.. К чему искать союза

Усталого ума с красавицей мечтой!

Как бесприютные, как нищие, скитались

Те песни, что от нас на божий свет рождались,

И те, которые любили им внимать,

Как отголоску их стремлений идеальных,

Дремотно ждут конца иди ушли - витать

С тенями между ив и камней погребальных;

А те, что родились позднее нас, идут

За призраком давно потухшей в нас надежды;

Они для нас, а мы для них - невежды,