Вадим Гарднер - У Финского залива

Другой излюбленной формой стиха Вадима Гарднера был триолет, стихотворение в восемь строк, из которых четвертая и седьмая повторяют первую, а восьмая — вторую, причем все стихотворение написано на две рифмы.

Триолет

Гарднер охотно обращался к форме терцин, строфам в три стиха обычно пяти — или шестистопного ямба. Средняя строка каждой предшествующей строфы рифмуется с двумя крайними стихами строфы последующей, а средняя строка последней строфы — с одним добавочным стихом, заканчивающим произведение. Терцины требуют высокой стихотворной техники. «Божественная комедия» Данте и поэма «Последний круг» Зинаиды Гиппиус написаны терцинами. Терцетами написано стихотворение Гарднера «Фишеровы терцины»:

(1942)

Знаток классической музыки, Вадим Гарднер был одарен глубоким чувством ритмической формы стиха, что видно даже вего поэтических переводах. Четыре главы «Евгения Онегина», переведенные им на английский язык, соответствуют оригиналу по своей ритмической структуре и по поэтической образности. С такой же художественной выразительностью и точностью ритмического рисунка он перевел на английский язык ряд стихотворений Лермонтова. Высоко ценя творчество этих двух поэтов, Гарднер предпринял переводы их произведений шля английского читателя, которого он хотел познакомить с духом русского поэтического мира.

По своим «поэтическим покровам» (З. Н. Гиппиус) творчество Гарднера распадается на два резко отличающихся друг от друга периода. В ранней поэзии он относился с исключительной Страстностью к своим темам. Тут и экзотические, и религиозные порывы, картины природы с живыми красочными подробностями, отвлеченная фантазия, полушутливые стихотворения, мистический идеализм, преклонение перед величием русской духовной культуры. Весь его поэтический мир вибрирует яркими красками, звуками и благоуханиями. Тут «мед клевера», «подснежники, весны душистый пир», «яблоня в цвету», «ранние подснежники» и т. д. Отовсюду доносятся разнообразные звуки: «жужжанье пчел», «свист соловья», «ошалелая буря», «дикий, пьяный ветер», «радостная песнь про радугу и свет», «бред осенних ветров», «ропот прибоя», когда «гравий шепчется с водой».

Белый цвет преобладает; «белый фимиам», «сребристый, лунный час», «светильник высот», «светлые думы», «белый снег», «убеленные сосны», «снеговой покров», «крещальня световая», «белые облака», «светлый дух», «светозарная вселенная», «белеющая ночь» и т. д. На этом фоне светятся другие краски: «желтые листья», «лазурное небо», «пылающий вечер», «зеленые леса», «алый вечер», «нетленное золото», «синие глаза», «брызги звезд», «огненный пурпур озер», «червонное золото», «ручьи златорунные», «розовая весна», «зелень небес», «настурций радостных оранжевая пена». Все проникнуто красками, звуками, запахами.

Не менее любопытны метафизические концепции Гарднера в этом переливающемся красками мире, полном благозвучий, благоуханий и гармонии. На переднем плане — Красота, Истина, Христос, святыни. Затем следует «мистической правды звезда», «твердыня невянущей Красоты», «распятая Красота», «истинная Жизнь», «праведный Бог», «глубины Мирозданья, где свет на все ложится без теней», «призрак Истины, распятой на кресте». Поэт жаждет петь «О любви, об Истинном и Мудром, о Прекрасном, Вечном».

Поздняя поэзия Вадима Гарднера, изгнанника в Финляндии, другая: она выражает одиночество поэта, сознание тщетности всех его усилий в современном мире распрей, войны, тирании и жестокости. Краски потускнели, природа побледнела, буря затихла, звуки огрубели, благовоние исчезло, сердца закрылись: «дождь хлещет из туч тоскливых», «ветров осенних бред гудит в дубраве сиротливой», «мир окружен вражды завесой мглистой, царит в дубравах бес войны нечистой», «кошмара злым кольцом объят весь мир», «и тучи серы, полугрустны дремотные мечты, иль ум дурманят смутные химеры», Вечный поклонник Красоты, Добра и Истины, апостол Веры, Надежды и Любви, которые соединят будущее человечество в единое гармоническое, интеллектуальное содружество, Вадим Гарднер замыкается теперь в личную жизнь, уходит в поэтическое творчество, в яркую и благоухающую красоту природы «в просторах духа».