Анатолий Величковский: Собрание стихотворений

Кофейно-темная вода,
Лягушки смотрят из пруда,
Заквакали сначала три,
Раздув на жабрах пузыри.
Но вот вступает в разговор
Хороший лягушиный хор,
Не выдавая тайн болот,
О чем-то сказочном поет.
Березы в зеркало глядясь,
Лягушек слушают, склонясь,
А над березами луна
В задумчивость погружена.
На крыше аист-часовой
Заснул, объятый тишиной.

Подсолнечник природа
Так создала, что он
С восхода до захода
Весь к солнцу обращен
За дни погоды ясной
Он солнце жадно пил
И постепенно в масло
Сиянье превратил…
Не замечают чуда,
Кто за столом сидит,
А винегрет на блюде
Весь золотом полит!
В приправе винегрета
Не виден мир иной,
Но вот стихи поэта
Лежат перед тобой.

Все жарче, жарче. Я иду.
Свет солнца на вершинах дремлет
В сухом, безрадостном саду,
Деревья поздний сон объемлет.
Им просыпаться нет нужды
Покрыты листья пылью черной
С небес ни капельки воды,
Их будет солнце жечь под корни.
Под ними выжжена трава,
Над ними грозная, сухая
Безоблачная синева,
До непонятности чужая.
Взволнованные птицы бьют
Тревогу всеми голосами
И замирают, словно ждут,
Прислушиваясь… За горами
Как будто дальний гром гремит
Я тоже слышу — неужели?
Но это самолет летит
И белый след по небу стелет.

Бумага терпит всё. В странице
Я сделал прорези для глаз.
И вижу, как в немой столице
Вздымает вихри снежный час…
Бредут вслепую, друг за другом,
В сугробах вязнут их стопы,
Свирепствует ночная вьюга,
А ниже, впереди толпы,
Идет и машет красным флагом,
В венце из белоснежных роз,
Гордясь революцьонным шагом,
Майора Ковалёва нос…

Апостолов, Марии, Спаса,
Все лики списаны с лица.
Среди икон иконостаса
Не видно Господа-Творца.
Лишь высоко, где купол храма
Едва заметно освещен,
Весь окруженный облаками
Седой старик изображен.
Но Тот, Кто в глину душу вдунул
И звездную раскинул сеть,
Природу создал вечно-юной,
Ужели может постареть!

Теперь в одиннадцать часов
Уже довольно жарко,
Не видно в небе облаков,
А вот, в стихах помарки.
Открою и закрою дверь
И время убежало,
И то, что я назвал «теперь»
Уже прошедшим стало.
Пройдет и этот летний день,
Исчезнет, словно не был.
Стихи останутся, как тень
Безоблачного неба…
О, если бы стихи мои
Как летний день сияли
Так, чтобы голуби твои
Из рук зерно клевали.

Дорог не видно в трех шагах,
Снежинки, словно пух порхают
И неожиданно, в глазах,
Свое порханье прекращают.
В лесу дорожки, ветки, пни,
Все новой белизной покрыто
Как бы для новой пачкотни
Страница чистая открыта.
А там, за лесом, широко
Заря вечерняя пылает
И светом розовым легко
Пух на деревьях озаряет.
Кусты, как страусы стоят,
Деревья, словно дым и слезы,
Сосульки звонкие висят
В сединах спутанных мороза.

Лес после дождика спешит
Сушиться солнцем, словно губкой,
А дровосек уже стоит,
Он будет заниматься рубкой.
Противно затрещит мотор,
И приведет пилу в движенье,
И будет видеть стройный бор
Своих товарищей паденье.
Взревет пила и новый пень
Появится с другими рядом,
С печальным шумом целый день
Деревья будут падать, падать…
С такой работой сотни пил
Управиться могли б едва ли,
Теперь одной хватает сил —
И к вечеру весь лес повален.
Ум, ограниченный в длину,
Воспримет это с восхищеньем,
Ручные пилы в старину
Давали время пополненью.

Деревья бодро зашумели,
Как призраки теперь они,
Во тьме внезапно просветлели,
Бледнее стали простыни.
Есть нечто родственное счастью
Во влажном запахе земли,
И я у запаха во власти,
Беру из дождевой пыли
Всю свежесть воздуха и чую
Прикосновение лица —
К истокам жизни.
И целую Одежду моего Творца.