Михаил Кузмин - Стихи

Уныние возьмешь ты за величье,
Озлобленность за страсть ты изберешь.
Так любо вместо Божьего обличья
Чертить с улыбкой демонский чертеж!

Мостов не видя, ты не видишь броду,
И сам себя терзая, словно кат,
Когда и жизнь, и люди, и природа
Бессмысленный, жестокий маскарад.

«Я не приемлю!» – в том твоя вся вера.
Сам на себя ты обнажаешь меч.
Насмешливого, злого офицера
Велишь ли ты противнику беречь?

И вот убит! Уж не вздохнет, не взглянет.
Ты повторил свой собственный рассказ.
И глаз померкший больше не оглянет
Тобой воспетый воинский Кавказ.

И думать хочется, что это – мода,
Годов тридцатых юнкерский мундир,
А сам поэт у радостного входа
Благословил, все проклиная, мир.

Декабрь морозит в небе розовом,
Нетопленый чернеет дом,
И мы, как Меншиков в Березове,
Читаем Библию и ждем.

И ждем чего? Самим известно ли?
Какой спасительной руки?
Уж вспухнувшие пальцы треснули
И развалились башмаки.

Уже не говорят о Врангеле,
Тупые протекают дни.
На златокованом архангеле
Лишь млеют сладостно огни.

Пошли нам долгое терпение,
И легкий дух, и крепкий сон,
И милых книг святое чтение,
И неизменный небосклон.

Но если ангел скорбно склонится,
Заплакав: «Это навсегда», —
Пусть упадет, как беззаконница,
Меня водившая звезда.

Нет, только в ссылке, только в ссылке мы,
О, бедная моя любовь.
Лучами нежными, не пылкими,
Родная согревает кровь,

Окрашивает губы розовым,
Не холоден минутный дом.
И мы, как Меншиков в Березове,
Читаем Библию и ждем.

Утраченного чародейства
Веселым ветрам не вернуть!
А хочется Адмиралтейству
Пронзить лазоревую муть.
Притворно Невской перспективы
Зовет широкий коридор,
Но кажется жестоко лживым
Былого счастия обзор.
Я знаю, будет все, как было,
Как в старину, как прошлый год;
Кому семнадцать лет пробило,
Тому осьмнадцатый пойдет.
Настанет лето, будет душно,
Летает детское серсо,
Но механично и бездушно
Природы косной колесо.
За ивовым гоняйся пухом,
Глядись, хоть день, в речную тишь,
Но вольным и влюбленным духом
Свои мечты не оживишь.
Все схемы – скаредны и тощи,
Освободимся ль от оков,
Окостенеем ли, как мощи,
На удивление веков?
И вскроют, словно весть о чуде,
Нетленной жизни нашей клеть,
Сказав: «Как странно жили люди:
Могли любить, мечтать и петь!»

Мне не горьки нужда и плен,
И разрушение, и голод,
Но в душу проникает холод,
Сладелой струйкой вьется тлен.
Что значат «хлеб», «вода», «дрова», —
Мы поняли и будто знаем,
Но с каждым часом забываем
Иные, лучшие слова.
Лежим, как жалостный помет
На вытоптанном, голом поле,
И будем так лежать, доколе
Господь души в нас не вдохнет.

Островитянам строить тыны,
К тычку прилаживать лозу,
Пока не выпустят вершины
В туманах скрытую грозу.

Предвестием гора дымится,
Угрозою гудит прилив,
Со страхом пахари за птицей
Следят, соху остановив.

И только девушки слепые
Не видят тучи, да и те
Заломят руки, как впервые
Качнется Китеж на ките.

Движение – любви избыток!
О, Атлантида! О, Содом!
В пророчестве летучих ниток —
Кочевной воли прочный дом!

В какую высь чашка весов взлетела!
Легка была, а в ней – мое сердце, душа и тело.
Другая, качаясь, опустилась вниз, —
твой мимолетный, пускай, каприз.
Не заботься, что мука мне будет горька:
держала весы твоя же рука.
Хорошо по небесным, заревым полям
во весь дух мчаться узорным саням.
Обо мне позабудь, но помни одно:
опустелое сердце – полным-полно.

Крашены двери голубой краской,
Смазаны двери хорошо маслом.
Ночью дверей не видно,
Ночью дверей не слышно…
Полной луны сила!

Золото в потолке зодиаком,
Поминальные по полу фиалки,
Двустороннее зеркало круглеет…
Ты и я, ты и я – вместе…
Полной луны сила!

Моя сила – на тебе играет…
Твоя сила – во мне ликует…
Высота медвяно каплет долу,
Прорастают розовые стебли…
Полной луны сила!..

О чем кричат и знают петухи
Из курной тьмы?
Что знаменуют темные стихи,
Что знаем мы?
За горизонтом двинулась заря,
Душа слепая ждет поводыря.