Галина Бочкова - Жизнь щедра

Завтра будет отменный каток.

Вдруг случайный прохожий поймает

Всю меня за худой локоток?

* * *

Всерьёз подумать о покое:

О прочной каменной стене,

О том плече, чтобы – родное,

Чтоб опереться, жить в броне.

…Гоняет тучи пыли ветер,

Шуршит ветвями во дворе…

Твой взгляд усталый – тёпел, светел.

Висок – в чернёном серебре.

Легко молчишь, уткнувшись в стужу.

Качнул устало головой.

Ничем себя не обнаружу.

…Вдруг натянулся тетивой…

Гнездо б устроить, чтоб – уютно…

О, как ладонь твоя тепла!

Её стряхнуть с плеча не трудно –

Тебя любить не начала.

В твои глаза гляжу несмело.

А сердце – сердце так щемит!..

Хоть к непогоде и болело,

Сейчас, пожалуй, не болит.

* * *

Искра интереса пролетела.

…Мимо, мимо!.. Слишком хворост сух.

Хорошо, что – мимо: не задела

Тот сушняк и тополиный пух,

Всех иллюзий вечные постройки,

Где резные всюду кружева.

…Запах дыма – был, но вряд ли стойкий –

Просто поболела голова.

Вечная опасность замыканья:

Провод, тот, что к сердцу, – оголён…

Я нуждаюсь в долгом привыканье.

… И чтоб провод – всё же заземлён.

* * *

Ты говорил и говорил…

И в тоне – тень нравоученья.

И ветер листьями пылил.

И не нашла в глазах свеченья –

В прожилках красненьких белки.

Их воспалённый блеск печалит.

Припухли веки,

И круги

Под ними каждый замечает.

…А ты о чём-то говорил,

И мне легко с тобою было…

И холодок шёл от перил,

И от него ладошка ныла.

И подняла я воротник.

И шарф поправила из пуха.

Мне улыбался мой двойник:

Таким казался ты по духу.

Шли по ступенькам вверх и вверх…

Весь город был как на ладони –

Дома, трамплин, две церкви, сквер,

Река, причал, баржа в затоне.

* * *

Забыли,

Сколько стёрлось лет,

Что жизнь давно идёт к закату.

…Летят все бабочки на свет,

Судьба в том вряд ли виновата.

Зачем в иллюзиях своих

Сгорать и падать серой пылью?

Как одеяло на двоих,

Судьбу натягивать

В усилье?

…Что всё же лучше? –

Жизнь без снов

Иль понимать,

Что день – сгораем?

….Но привлекает общий кров,

А почему – едва ли знаем.

* * *

Мой голос вернулся –

Охрипший,

Но сильный,

На тон, может, снижен,

А может, чуть-чуть.

Как будто притоптан

Снег слишком обильный,

И если увязнешь,

То всё ж не по грудь.

* * *

Я помню, милый, всё,

Что лучше бы не помнить,

И то, что, словно свет,

Сочится в бор глухой…

(Кто в сердце пустоту

Собою смог заполнить,

Чтоб прочно сохранить

Для Дела свой покой?)

Я помню, милый, всё –

Не памятью рассудка.

Чтоб ты ни говорил,

Но помнишь всё и ты!

Что встретились с тобой –

Судьбы шальная шутка,

Подарок дорогой,

Осколочек мечты.

Я помню каждый взгляд

И фразы каждой ноты.

За кадром кадр плывёт –

Как явь, подробны все.

… И как тревожно мне,

Что на волнах свободы

Качает парус ветхий

В прибрежной полосе…

Зачем я помню всё –

Ведь ты всё дальше, дальше?

Уже не письма шлёшь –

Открытку – раз в году.

Спасибо хоть за то,

Что ни крупицы фальши:

Из пены волн рычащих

В отлив не попаду.

* * *

Испугалась,

Что чудо возможно –

И сквозь дебри не надо идти?

И захлопнула дверь осторожно:

Без звонка – и тебе не войти.

И запрятал ты ключик подальше –

Так, что днём и с огнём не найдёшь.

…Так о чём же мы думали раньше? –

Каждый в раны сердечные вхож.

Продолжить жить

1

Возвратиться в зимнюю тоску

Из тепла залётного, чудно́го.

Молоточек боли по виску

Застучал ритмично и толково.

Возвратиться –

И продолжить жить,

Чудо карнавала вспоминая.

И стараться попусту не ныть,

Просто ждать,

Что вывезет кривая.

…Свет запрятать в душу глубоко,

Как Кощей Бессмертный

Жизнь – в иголку?

Этот свет идёт наружу в щёлку –

Из глубин души, из тьмы веков.

Будет душу вечно теребить

И манить туда,

Где жизнь, как сказка,

Где мгновенья хочется продлить,

Где тревожит расписная маска –

Золотая, с розовым пером

И очками розового цвета.

…Видит Бог, не кончится добром

Карнавал до самого рассвета.

2

Растолкав всю сказочную муть,

Серый день возникнет из гудрона.

Ты очнёшься в мире,

Что резонно

Втиснут в рамки жизни.

Не забудь!

Будет всё, пожалуй, как у всех:

Крутит белка колесо ногами…

Суета, удача –

Как на грех,