Аглаида Шиманская: Я вам прочту

И только виденьем хрупким
Он в памяти отражен —
Снегурочка в белой шубке.
Кремля колокольный звон.

Я веточку сорву у королевы в парке,
Она давно мертва и сад ее пустой.
Сегодня день томительный и жаркий,
Сегодня с памятью я связана чужой.

Вокруг толпа шумит, звенят монеты,
Слова бессильны, некому сказать,
Что здесь душа Марии Антуанетты
И что нельзя покоя нарушать.

Бледны шелка, поблекла позолота.
Как безучастна память и бедна…
Сейчас закроют царские ворота
И станет королевой тишина.

Покоя нет. Давно, давно,
Она веками ждет забвенья,
Ей память сберегла одно
Неповторимое виденье:

Позор, удары и плевки,
И в кровь израненное тело —
Как эти образы близки! —
И рев толпы осатанелой.

А все как встарь: настала ночь
И спит земля под небесами,
Но эту боль не превозмочь
И не омыть ее слезами.

Забытый дом, лужайка, пруд,
Всех призраков любовь бледнее,
Последней нищенки беднее…
Века прошли, века пройдут.

Спи, голубка, в комнате теплее,
Если в небе звездочка горит,
Спи, голубка, липа зеленеет,
Я с тобой останусь до зари.

Спи спокойно. Странницей убогой
Не стучись в затворенную дверь:
Нет возврата, упокойся в Боге
И земному счастию не верь.

Ночь светла, как шелк твои ресницы,
Миновала лютая беда,
Очень больно с высоты разбиться —
Ласточка упала из гнезда.

Легкий ветер шелестит ветвями,
Загудел далеко паровоз.
Все невзгоды улеглись с годами,
Разлетелись лепестками роз.

Ко мне пришла, в глаза мне заглянула,
На бледной шее красный ободок,
И говорит: «Ты память мне вернула,
Переступила через мой порог.

Оставь меня, моей души не трогай
И не касайся моего креста;
Прохожая, иди своей дорогой,
Мой мир не тот и я уже не та».

И вдруг заплакала, как плачут дети,
На шею показала мне рукой,
А утром вновь застыла на портрете,
Дохнула холодом и пустотой.