Дмитрий Сухарев (Сахаров) - При вечернем и утреннем свете

В заводи темной снуют тритоны,
И забот у каждого — по три тонны.
Скажем прямо: икринку выметать —
Это не то что лосенку вымя дать.
(Я лосиху обидеть отнюдь не жажду,
Но учтите тяжесть тритоньего труда:
Надо склеить конвертом
Травинку каждую
И икринку каждую
Запечатать туда!)

Так проходят здесь дни — в делах и визитах,
И никто часов не считает толком,
И не нужно никаких дополнительных реквизитов
К этим ромашкам
И к этим елкам.
Ах, черт!
Я тоже люблю вот это —
Прогретое солнцем лесное лето.
Чтоб лечь на припеке
В высокой травище,
А сбоку
Какая-то птаха свищет,
И кроны осин
Дрожат, как подранки,
И скромная синь
На небесном подрамнике,
И бронзой окрашен
Сосновый багет,
И мураш бесстрашно
Ползет по ноге.

А между тем и темнеть пора,
И темпорариям [2] Рана темпорариа (Rana Temporaria) — травяная лягушка. спать пора —
Уже дрозд поет и соловей поет,
А ведь Рана очень рано встает!

Сном любой заражен,
Но чтоб не было хворости,
Мы костер разожжем
На отборнейшем хворосте,
А потом на перине
Из еловых лап
Зададим звериный
Непробудный храп.

Так приятно проснуться
В сверканье и гаме,
И по этому нунцию
Шлепать ногами,
И знакомиться с теми,
С кем еще не знаком,
И себя
Безусловно
Не считать чужаком!

Люблю я Птичий рынок,
Там царство птиц и рыбок.

Бросьте вы догадки,
Едемте со мной!
В девять у Таганки
Каждый выходной.

Люблю я Птичий рынок,
Но не всё подряд,
В рыбках я не прыток,
Люблю я птичный ряд.
Я хожу здесь праздно,
На душе прекрасно,
До чего здесь разно!
Даже смотрят разно!
Ласково — любители
Мелодичной твари,
А ее губители —
В думах о товаре.

Дядя Миша, стрелочник,
Козырек заломан,
Предлагает пеночек,
Да не нам, зеленым,
Не глядит на деньги,
Бровь тяжела:
«Лучше-ка, студентики,
Берите вы щегла».

А вот мыслитель с тростью,
Он тут не ради выгод,
Он говорит со страстью,
Он излагает вывод:
«Не принимайте душа,
Не делайте зарядку,
Лучше просто слушайте
По утрам зарянку!»

По соседству в ящике
Кучею скворцы.
Аж хрустят как хрящики
Стихшие певцы.
Я гляжу на ворога,
Он стоит, мордаст.
Он не то что скворушку —
Он отца продаст!

Люблю я Птичий рынок —
Толкающий, толкующий,
Законный поединок
Пичуги и акулищи.
Разно здесь толкуют,
Всяко здесь торгуют.
Западки да сети,
Старички да дети…

Каждому положен свой Державин —
Тот, что нас обнимет, в гроб сходя.
А уж как творим, на что дерзаем,
Это будет видно погодя.

Каждому положен свой орел —
Тот, что осенит крылом могучим,
Дабы ты могущество обрел
И парить над бездной был обучен.

Мой орел был рыж и синеглаз,
Дело было зимнею порою,
Подошел старик Державин к строю,
Улыбнулся каждому из нас.

Каждому из нас, кто пел в строю,
Он улыбку подарил свою,
Каждого пощекотал усами —
Остальное добывайте сами.

Добываю.
А земля взяла
Моего веселого орла,
И давным-давно «Литературка»
Обронила должную слезу.
Я-то лично ни в одном глазу.
А никак не забываю турка.

Каждому положен свой Хикмет —
Рыжая рискованная птица.
А уж не положен — значит, нет,
Нечего тогда и шебутиться.

Нам-то хорошо, у нас кредит:
Всю агитбригаду в миг удачи
Целовал Назым на зимней даче!
Это нам отнюдь не повредит.

Бурьян, канавы, мокреть.
У колышка — коза.
На нас, лохматых, смотрят
Круглые глаза.
Блей, коза, и мекай,
Кумекай, что и как!
На колышке фанерка,
Написано: «ФИЗФАК».
Не рвать козе листочка,
Травы не пригубить.
Написано — и точка,
Так тому и быть!

На страх козе-дурехе,
Слякоти на страх
Прокладываем дороги
На Ленинских горах.
Ой, утро, утро, утро —
Копай, и все дела!
Ох, вечер, вечер, вечер —
Лопата тяжела.
Не поднять, не вывернуть,
Не прижать ногой.
Не вытащить, не выковырнуть
Глинищи тугой.

Что, коза, поникла?
Блей, дуреха, блей!
У нас, коза, каникулы —
Мекай веселей!
Своею козьей меркой
Нас, коза, не мерь,
Мекай, да кумекай,
Да фанерке верь!
Еще мы покопаем,
Процентами блеснем.
Еще мы покатаемся
На лифте скоростном!
И песням непропетым
Над парками звенеть,
И ленинским проспектам
Цвести и зеленеть.
И сами мы не знаем,
Что будет в том краю…