Владимир Высоцкий - Сочинения

…Было время — и были подвалы,
Было дело — и цены снижали,
И текли куда надо каналы,
И в конце куда надо впадали.

Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись,
Потому что из тех коридоров,
Им казалось, сподручнее — вниз.

Тоска немая гложет иногда,
И люди развлекают — все чужие.
Да, люди, создавая города,
Все забывают про дела иные,

Про самых нужных и про близких всем,
Про самых, с кем приятно обращаться,
Про темы, что важнейшие из тем,
И про людей, с которыми общаться.

Мой друг, мой старый друг, мой собеседник!
Прошу тебя, скажи мне что-нибудь.
Давай презрим товарищей соседних
И посторонних, что попали в суть.

Я прожил целый день в миру
Потустороннем
И бодро крикнул поутру:
«Кого схороним?»

Ответ мне был угрюм и тих:
"Все — блажь, бравада,
Кого схороним?! — Нет таких?..
Ну и не надо".

Не стану дважды я просить,
Манить провалом.
Там, кстати, выпить-закусить —
Всегда навалом.

Я и сейчас затосковал,
Хоть час — оттуда.
Вот уж где истинный провал,
Ну просто — чудо.

Я сам шальной и кочевой,
А побожился:
Вернусь, мол, ждите, ничего,
Что я зажился.

Так снова предлагаю вам
Пока не поздно:
Хотите ли ко всем чертям,
Где кровь венозна,

И льет из вены, как река,
А не водица.
Тем, у кого она жидка,
Так не годится.

И там не нужно ни гроша, —
Хоть век поститься!
Живет там праведна душа,
Не тяготится.

Там вход живучим воспрещен
Как посторонним,
Не выдержу, спрошу еще:
«Кого схороним?»

Зову туда, где благодать
И нет предела.
Никто не хочет умирать —
Такое дело.

Скажи-кось, милый человек,
Я, может, спутал:
Какой сегодня нынче век,
Какая смута?

Я сам вообще-то костромской,
А мать — из Крыма.
Так если бунт у вас какой,
Тогда я — мимо.

А если — нет, тогда еще
Всего два слова.
У нас там траур запрещен,
Нет, честно слово!

А там — порядок — первый класс,
Глядеть приятно.
И наказание сейчас —
Прогнать обратно.

И отношение ко мне —
Ну как к пройдохе.
Все стали умники вдвойне
К концу эпохи.

Ну, я согласен — поглядим
Спектакль — и тронем.
Ведь никого же не съедим,
А так… схороним.

Ну почему же все того…
Как в рот набрали?
Там встретились — кто и кого
Тогда забрали.

И Сам — с звездою на груди —
Там тих и скромен, —
Таких как он там — пруд пруди!
Кого схороним?

Кто задается — в лак его,
Чтоб — хрен отпарить!
Там этот, с трубкой… Как его?
Забыл — вот память!

У нас границ полно навесть:
Беги — не тронем,
Тут, может быть, евреи есть?
Кого схороним?

В двадцатом веке я, эва!
Да ну-с вас к шутам!
Мне нужно в номер двадцать два —
Вот черт попутал!

Вот в плащах, подобных плащпалаткам, —
Кто решил такое надевать?! —
Чтоб не стать останками остаткам, —
Люди начинают колдовать.

Девушка — под поезд: все бывает,
Тут уж истери — не истери…
И реаниматор причитает:
"Милая, хорошая, умри!

Что ты будешь делать, век больная,
Если б даже я чего и смог?
И нужна ли ты кому такая —
Без всего и без обеих ног?"

Выглядел он жутко и космато,
Он старался за нее дышать.
Потому что врач-реаниматор —
Это значит должен оживлять.

Мне не спится и не может спаться, —
Не затем, что в мире столько бед,
Просто очень трудно оклематься,
Трудно, так сказать, реаниматься,
Чтоб писать поэмы, а не бред.

Я — из хирургических отсеков,
Из полузабытых катакомб,
Там, где оживляют человеков,
Если вы слыхали о таком.

Нет подобных боен и в корриде —
Фору дам, да даже сотню фор,
Только постарайтесь в странном виде
Не ходить на красный светофор.

Склоны жизни прямые до жути —
Прямо пологие:
Он один — а жена в институте
Травматологии.

Если б склоны пологие — туго:
К крутизне мы — привычные,
А у нас ситуации с другом
Аналогичные.