Мильхар - Тёмная поэзия

Любуясь, помни, что гибель рядом.

И пусть весь мир сгорает дотла -

Небесный зной да любви истома -

В хрустальном доме не будет тепла!

И я пришла из этого дома.

Я лёд, я пламень, я меч, я ожог

Волны морозной, алмазной пыли.

Смотри прямее, смотри же, дружок,

Как восхищённо люди застыли!

Я не любовь – я метели вой.

Как саван белое – бьётся платье.

Иди же прочь, покуда живой!

Лишь смерть таится в моих объятьях.

Я нити вьюги совью в петлю…

Уйди, покуда тебя жалею,

Уйди, иначе – я полюблю!

И станут губы – снега белее…

Я в курсе, что плохи наши дела. Но не оборву строки.

Я вижу, что в воздухе гарь и зола, а реки черны и горьки.

Да, высоко поднялась волна безумья и пена лжи.

Я знаю о том, что идёт война. Но не трогай мои чертежи.

Мне скажут: "Речь о Добре и Зле. Пустяками не дорожи!"

Но зло и добро истлеют в земле. Останутся чертежи.

И жизнь моя – лишь отраженье строк, с каждой формулой всё ясней.

Я знаю: беда пришла на порог. Но чертежи важней.

Пускай они и войне важны, пускай опасны вдвойне,

Но разум всегда превыше войны – и должен выжить в войне.

Когда убивают забавы для, когда расплавлен гранит -

Пусть кровь мою впитает земля, но чертежи сохранит.

Тому же, кто выживет – выдюжи, прочти, что сохранено;

Будь твёрд, одиночество выдержи – тебе вдохновенье дано.

Пусть будет твоя голова ясна. Улыбнись, спокойно скажи:

"Я знаю о том, что идёт война. Но не трогай мои чертежи".

Снег под солнцем – дроблёные звёзды,

Истолчённые в муку паденья -

Бесполезной борьбы с притяженьем,

Безнадёжности, боли, бессилья,

Тупика, окончанья дороги.

Из ненастья, кружащей метели,

Танца белых волос и вуалей,

Вихрей, воя, вращения, воли -

Образуется мёрзлая корка

И к земле прижимается плотно,

Как удавка ко вздрогнувшей шее.

И ломаются хрупкие рёбра

Шестигранных цветов и кораллов,

И уже ни полёта, ни пенья -

Небо в шрамах инверсионных,

Равнодушное вязкое солнце

И бескрайняя мёртвая тяжесть:

Воедино сливается выдох,

И за ним не последует вдоха.

Но обломки, обрубки, осколки,

Перебитые тонкие пальцы

Всё сияют, сияют, сияют…

В слове "ненависть" корень навий,

Пахнет ненависть сентябрём:

"Мы тебя всё равно узнаем,

Мы тебя всё равно сотрём

Мокрой тряпкой, пропахшей мелом -

Лишь движение, взмах крыла:

Нарисованная неумело,

Ты исчезнешь, как не была.

Ты исчезнешь – в море, в больнице,

В городской мороке дневной…".

Ну, а в ночь бессмертие снится

И за мною встаёт стеной.

Я не верю безупречным -

Лицам бледным, пальцам млечным,

Хрупким искренним ладоням

Я не верю, не проси!

Верю цинику, эстету,

Ветру, логике, кастету,

Верю в выстрелы, в погони

И в луну на небеси.

Бой – до смерти, для отважных,

Спазм соитий жарких, влажных,

Миг удачи быстротечной,

Алого вина струя -

Это жизни суть земная,

Слаще этого – не знаю.

Я не стану безупречной.

И не верю в бога я.

Когда над городом в небе кресты,

Словно мачт сожжённый остов,

Зорче смотри – и увидишь ты:

Падают позолоты листы

И становится город погостом.

Уберёшь обжорство – теперь гляди

На блеск голодный, на злые искры.

И вот уже костры впереди,

Сначала книги в них, но подожди -

И что-то к тебе огонь слишком близко.

Похоть уходит – слабеет плоть.

Сумрачны дни и бесцветны ночи.

Хочет, ревнив, энтомолог-господь

Булавкой бабочку-страсть приколоть…

Всё меньше людей, их жизнь всё короче…

Лень, зависть, алчность идут след в след -

Убрать их, чтоб люди вовек не знали!

Но денег нет – и прогресса нет,

Рабы да стройки грядущих лет -

Новые Беломорканалы…

Гнев убери – и глубже вдыхай

Гарь разорённого пепелища.

Вот входит враг – но безгневен край.

Погибнет, кто не противится, знай!

Гляди в безгрешные мёртвые лица.

Убери гордыню – и падай в грязь

Болотную, глаз поднять не смея.

А быдло плюёт на тебя, смеясь…

Вспомни: кто встал, сказал: "Я князь

Мира сего!", сатанея.

Гнев и гордыня – два чёрных крыла.