Юлия Друнина - Стихотворения (1970–1980)

Что герой, он и сам-то не ведал:
«Мол, воюю, служу, как должон».
Сделал больше других для Победы,
Был за день до Победы сражен…

Так помянем окопного бога,
Что теперь нам сгодился б в сыны…

Ванька-взводный! —
Малюсенький болтик —
Самый важный в махине войны.

Уютным сосняком
Ведет тропинка нас.
Неплохо босиком
Прошлепать бы сейчас.
А если здесь навек
Останемся лежать,
Нагретая хвоя —
Не худшая кровать,
Задача так проста,
Задача так чиста:
Пожертвовать собой
(Всего-то нас полста),
Пожертвовать собой —
Полротой для полка.
Наш полк, покуда бой,
Уйдет наверняка…
Задача так проста,
Задача так чиста.

Припомните о нас —
Полегших здесь полста!

Плакали девочки,
Плакали мальчики,
Дуя на красные
Вспухшие пальчики.
Плачу пурга
Подпевала уныло
То не в рождественской
Сказочке было.
Не проявилась там
Божия милость
И «хэппи энда»,
Увы, не случилось.
Плакали дети,
Плакали дети
На равенсбрюкском
На дымном рассвете.
Ежась, зевая,
Эсэсовцев взвод
Парами строил
Послушный народ.
И, равнодушная,
Словно судьба,
Над Равенсбрюком
Дымила труба…

Снова тридцать и три с утра,
Лес, как после пожара, черный.
Лишь отстреливается кора
От морозища обреченно.

Хоть укрыл бы деревья снег,
Белой шалью кусты б закутал…
Как же вынес все человек
В сорок первом, зимою лютой?

Птица Феникс, сказочная птица,
Только обновляется в огне,
Я не птица, все же возродиться
(И не в сказке) довелось и мне.

С чистым вальсом выпускного бала
Тут же слился первой бомбы взрыв…
Ах, меня война ли не сжигала,
В горстку пепла душу превратив?

Только восставала я из пепла,
Кровь стучала в сердце, как прибой,
И душа, пройдя сквозь пламя, крепла
И была опять готова в бой.

От ялтинского причала
В далекий круиз идет,
Спокойно и величаво,
Сияющий теплоход.
Пусть зимний норд-ост неистов,
Пусть волны как ядра бьют —
Восторженные туристы
Щебечут в тепле кают.
А в Ялте, на скользком пирсе,
Не чувствуя мокрый снег,
Глазами в корабль впился
Бледнеющий человек.
Не думает он о ветре,
Что в море столкнет вот-вот…
Когда-то в войну с Ай-Петри
Смотрел он на теплоход —
С «Арменией» отплывали
Последние госпиталя.
Их с трепетом и печалью
Большая ждала земля.
А солнце светило ярко —
Будь прокляты те лучи!
Измученные санитарки,
С ног падающие врачи.
Спеленатая бинтами,
Израненная братва…
И «мессеры» — взрывы, пламя…
Беспомощны здесь слова.
Смотрел партизан с Ай-Петри
На тонущий теплоход…
Стоит человек на ветре,
Что в море столкнет вот-вот.
Стоит он на скользком пирсе,
Не чувствуя мокрый снег.
Глазами в корабль впился
Бледнеющий человек…

Кормить синичек
Прихожу опять
В старинный парк,
Что над Москвой-рекой.
Не думала,
Что буду здесь стоять
Когда-нибудь
С протянутой рукой!

А вот стою
И, может быть
(Как знать!),
В такой позиции
Убью полдня,
Пока пичуга
Соизволит взять
С ладони подаянье
У меня.

И все-таки —
Зачем мы ходим в горы?
Кому неясно —
Тем не объяснишь…
Ночь звездный тент
Над нами распростерла,
Под этим тентом —
Вековая тишь.

А я,
Я женщина вполне земная,
Люблю свой труд,
Застолье,
Суету.
Но каждому необходимо,
Знаю,
Подняться иногда
На высоту…

Здесь еще кричат цикады —
Правда, робко, правда, слабо.
И еще на босу ногу
Надевают тапки бабы.
Виноградники налиты
Золотой упругой кровью.
Рай земной…
А сердце рвется
В дождь и слякоть —
В Подмосковье.
Коршуненок желтоглазый
На меня глядит, как Будда.
Понимает он, что скоро
С той же силой рваться буду
В рай, где все еще цикады
Подают свой голос слабо,
И еще на босу ногу
Надевают тапки бабы.
Где (пускай уже устало)
Все еще пирует лето…
Ах, когда бы разрывало
Сердце надвое лишь это!..