Арсений Несмелов - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I - Стиховорения и поэмы

«Поединка просит сердце,
Маски кротости — долой…
Герцог Альба, черный герцог,
Ты со шпагой, я — с метлой!»

Пил и пел. Рубил. Обедал.
Громоздился на осла.
И веселая победа
Уленспигеля несла.

V

Уленспигель, Уленспигель,
Не всегда ли с той поры
Ты спешишь туда, где гибель,
Палачи и топоры?

И от песен на пирушке,
От гулянок, ассамблей
С фитилем подходишь к пушке
На восставшем корабле.

Меткой шуткой ободряешь,
Покачаешь головой —
И, как искра, вдруг взрываешь
Весь запас пороховой.

Так. Живая сила ищет
Бега. Уровни растут.
У плотины встанет сыщик
И каноник встанет тут.

Но, как знамя, светит гезам
Пламенеющий берет:
— Никаким не верь угрозам,
Для бессмертных смерти — нет!

Где ты нынче? В песнях, в книге ль
Только твой победный знак?
Где ты, тощий Уленспигель,
Толстый Ламе Гоодзак?

Нынче ветер с востока на запад,
И по мерзлой маньчжурской земле
Начинает поземка царапать
И бежит, исчезая во мгле.

С этим ветром холодным и колким,
Что в окно начинает стучать,
К зауральским серебряным елкам
Хорошо бы сегодня умчать.

Над российским простором промчаться,
Рассекая метельную высь,
Над какой-нибудь Вяткой иль Гжатском,
Над родною Москвой пронестись.

И в рождественский вечер послушать
Трепетание сердца страны,
Заглянуть в непокорную душу,
В роковые ее глубины.

Родников ее недруг не выскреб:
Не в глуши ли болот и лесов
Загораются первые искры
Затаенных до срока скитов.

Как в татарщину, в годы глухие,
Как в те темные годы, когда
В дыме битв зачиналась Россия,
Собирала свои города.

Нелюдима она, невидима,
Темный бор замыкает кольцо.
Закрывает бесстрастная схима
Молодое худое лицо.

Но и ныне, как прежде когда-то,
Не осилить Россию беде,
И запавшие очи подняты
К золотой Вифлеемской звезде.

Призвал Господь к престолу
В чертогах голубых
Касьяна и Миколу —
Угодников своих.

Спеша на Божий вызов,
Дороден и румян,
В блистающие ризы
Украсился Касьян.

Пришел — и очи долу.
Потом заговорил:
«Почто, Творец, Миколу
Ты столько возлюбил?..

Я с просьбишкою ныне
К стопам твоим гряду:
Он дважды именинник,
А я лишь раз в году.

За что такие ласки —
Ответить пожелай…»
…Подходит в старой ряске
Святитель Николай.

И с отческой усмешкой
Спросил его Благой:
«Ты почему замешкал,
Угодник дорогой?

Какое Божье дело
Ты на земле творил?»
Взглянул святой несмело
И так заговорил:

«Архангел кликал звонко,
Услышал я, иду,
Да русский мужичонка,
Гляжу, попал в беду.

Дрова он воеводе
Спешил доставить в срок
Да на трясце-болоте
И увязил возок.

И мужичонка серый,
Российский человек,
Ко мне с великой верой
В мольбе своей прибег.

Я что ж… из топи тряской
Я вызволил возца.
Прости уж, что на ряске
Землица и грязца.

Твоя велика милость, —
Помедлил я приказ…»
Но звездно покатилась
Слеза из Божьих глаз.

С тишайшей лаской голос
Сказал с престола сил:
«Ты вот как мне, Микола,
Поступком угодил.

Ты с Арием был строгий,
Но ласков с мужичком, —
Отри ж, святитель, ноги
Хоть этим облачком…

Тебе ж, — с прискорбьем очи
Повел к Касьяну Бог, —
Не сделаю короче
Твой именинный срок.

Спесив, как воевода,
Ты сердцем не смирён!..»
И раз в четыре года
Стал именинник он.

Сыплет небо щебетом
Невидимок-птах,
Корабли на небе том
В белых парусах.

Важные, огромные,
Легкие, как дым, —
Тянут днища темные
Над лицом моим.

Плавно, без усилия,
Шествует в лазурь
Белая флотилия
Отгремевших бурь.

Ветер обнял тебя. Ветер легкое платье похитил.
Растворяется ткань и трепещет крылом позади.
Так, вот именно так Галатею изваял Пракситель,
В грациозном испуге поднявшую руки к груди.