Ованес Туманян - Стихотворения и поэмы

В тюрьме, в день своего сорокалетия, Туманян написал стихотворение «Перевал», в котором как бы подводил итог пройденному жизненному пути. Шестимесячное пребывание в Метехской крепости не сломило волю поэта. Он спокойно и уверенно смотрит в будущее.

После освобождения Туманян с новой силой и творческой энергией отдался литературной работе.

Редко кто из армянских писателей, начиная с родоначальника новой армянской литературы Абовяна, не занимался педагогической деятельностью. Абовян писал о народной жизни и для народа. Но трудно было ему довести свое пламенное слово до широкого читателя в силу царившей в Армении неграмотности. И, продолжая свои литературные занятия, Абовян со страстным рвением отдался делу народного образования. Распространение грамотности, пропаганда просвещения, создание народных школ стали для Абовяна делом жизни.

Агаян, учитель и друг Туманяна, также вошел в историю армянской педагогической мысли как один из передовых деятелей народного просвещения.

После Агаяна лучшими произведениями для детей Армения обязана Туманяну. Стихи армянского поэта, написанные для самых маленьких читателей, привлекли внимание П. Г. Тычины, который с любовью и большим талантом перевел их на украинский язык. Из разнообразного и богатого наследия Туманяна украинский поэт намеренно выбрал именно детские стихотворения. Тычина отметил особое умение Туманяна говорить с детьми о понятных и близких им предметах простым и ясным языком. «А как он умел беседовать с детьми! — пишет Тычина о Туманяне. — Его стихи для детей, его сказки, рассказы — это настоящие жемчужины мировой поэзии».

1910–1916 годы были периодом кипучей литературно-общественной деятельности Туманяна. Он становится инициатором и активным членом целого ряда культурно-просветительных обществ, постоянно выступает в печати.

Чувствуя отвращение к буржуазно-националистическим группировкам, Туманян не мог примкнуть ни к одной из них. Не находил он и такого печатного органа, который целиком отвечал бы его демократической позиции, а потому вынужден был сотрудничать в разных газетах и журналах. Так, например, с конца 1909 года армянский поэт выступал на страницах издававшейся в Тифлисе ежедневной газеты «Оризон» («Горизонт»), которая фактически стала трибуной буржуазно-националистической партии «Дашнакцутюн».

Сотрудничество Туманяна в этой газете явилось в известной мере случайным эпизодом в его биографии и не характеризует общественную позицию Туманяна. Недаром он по поводу своего участия в «Оризоне» писал, что это было не его место и он там чувствовал себя «только гостем». Однако это формальное сотрудничество, по-видимому, послужило поводом к тому, что 7 ноября 1911 года Туманян был вторично арестован. Около месяца пробыл он в Метехской крепости в Тифлисе, а затем по этапу был отправлен в Петербург, в Дом предварительного заключения. Туманяна обвиняли в причастности к буржуазно-националистической партии «Дашнакцутюн». Более четырех месяцев длилось судебное разбирательство, и лишь 22 марта 1912 года Туманян был освобожден.

После недолгого пребывания в Петербурге и Москве, в апреле 1912 года Туманян вернулся в Тифлис. Осенью того же года по его инициативе в Тифлисе было организовано Кавказское содружество армянских писателей, бессменным председателем которого он был в течение многих лет.

В эти годы армянский поэт продолжал активно выступать в печати. В статьях на историко-литературные темы он говорил о процессе постепенного освобождения литературы от опеки царей и меценатов и искренно сожалел, что Гете бывал при дворе, что Фирдоуси был певцом Махмуд-шаха, что Руставели воспевал царицу Тамару.

Туманяну больше по сердцу поэты, которые были с народом, «воспевая его горе», которые «воодушевлялись его мечтами, выбирали своих героев из его среды». Он приветствует литературу, в которой «вместо царской мантии появилась повседневная одежда простого человека, вместо дворцовой драпировки и парков раскинулась свободная природа и вместо напыщенных трескучих фраз начал господствовать народный язык со своими живыми оттенками, строгим стилем и прозрачной ясностью».

Армянского поэта привлекали имена великих гуманистов Шекспира и Сервантеса, в творчестве которых он видел победу разума над предрассудками и невежеством средневековья. Эти имена в условиях первой мировой войны стали для Туманяна знаменем в борьбе за мир и дружбу народов. «Этот день спешит навстречу страдающему человечеству как символ международного единения, — писал Туманян в 1916 году к 300-летию со дня смерти Шекспира и Сервантеса, — как свидетельство того, что народы шлют друг другу не только разрушающие снаряды, но и все самое возвышенное, о чем может мечтать человек; что есть у народов священные связи, крепкие и нерушимые даже тогда, когда рвутся и попираются договоры, скрепленные королевскими печатями». Туманяну особенно дорога была мысль о «нерушимой, крепкой, священной» связи между народами. Шекспир и Сервантес и подобные им гиганты художественной мысли, по утверждению Туманяна, скрепляют, делают прочной эту «священную связь», общность высоких духовных интересов и конечных целей, помогая всем передовым силам человечества объединиться в борьбе за мир и счастье народов.