Ованес Туманян - Злосчастные купцы

Летучей Мыши с Чайкой вдруг

Взбрело купцами стать сам-друг.

Ведут летуньи разговор

И заключают договор.

Но вот беда: нет ни гроша, -

Ведь это срам для торгаша, -

Бегут к Шипу они, спеша.

И, вексель дав,

И подсчитав

Проценты с суммы, что он дал,

Берут изрядный капитал.

Мышь дом, как сторож, стерегла,

А Чайка деньги забрала,

Сев на корабль, среди пучин

Плывет во Мсыр, в Чинмачин,

И в Фарсистан,

И в Индостан.

Там, нагрузив судно добром,

Опять плывет морским путем,

Стремится весело в свой дом!

Вот дорогие шали тут,

Вот жемчуг, лал и изумруд,

Фисташки, финики, миндаль, -

Всего не перечесть мне, жаль…

Все, все, что приглянулось ей

Из украшений и сластей.

Но страшный шквал

На море встал.

Товары буря унесла,

И Чайка жизнь едва спасла,

Своей хранимая судьбой.

Но как вернуться ей домой?

Что кредитору ей сказать?

Как пред приятелем предстать?

Там у порога Мышь сидит,

Там на дорогу Мышь глядит,

Считает дни: когда ж, когда ж

Вернется в дом торговец наш?

Ей долго ждать

И тосковать,

И видеть сны, боясь, дрожа,

Что близко время платежа…

И вот на кровле Шип стоит,

И, с векселем в руках, кричит:

«Эй, чем вы заняты, друзья?

Забыли, как помог вам я?

Дельцы за здорово живешь,

Пора произвести платеж!

Коль вексель дали – знайте срок,

Бесстыдство, – это ль не порок!

Ведь тут грабеж средь бела дня,

Ведь это гибель для меня!

Свое же золото отдать

И не суметь обратно взять?!

Вот и попробуй тут помочь,

Просителя не выгнать прочь!»

Так Шип кричал на весь квартал,

Сердито должников ругал.

А кто слыхал,

Тот повторял:

«Ай, Мышь! Ай, Чайка! Ай-ай-ай!

Не стыдно ль слышать вам? Ай-ай!..

Купцы совсем с недавних пор,

И вдруг – в делах такой позор!

Мышь с Чайкой, ай, -

Ай-ай, ай-ай!»

А Мышь летучая – внимай!

Уйти куда

Ей от стыда?

Плевалась, плакала, кляла:

«Ах, Чайка, чтоб ты померла!

Чтоб ты истлела под землей!

Ну, что ты сделала со мной?

Ведь ты меня, ох, как срамишь!..»

И вновь, и вновь просила Мышь:

Шип, не сердись,

Не торопись.

Ты долго ждал. Подожди чуть-чуть.

Вчера пришло письмо, что в путь

Пустилась Чайка. Ну, вот-вот

С тобой произведем расчет,

Кой-что накинем сверх того…»

«Ну, нет, не нужно ничего,

Возьму лишь то, что я вам дал,

Я и проценты подсчитал.

Назначали вы сами срок, -

Прошу платить, коль он истек,

А лишнее нейдет мне впрок…»

«Нет, господин,

Расчет один:

Сполна все выплатим тебе.

Проценты сами по себе -

И благодарность будет тож,

Поверь… Ведь люди мы… Не ложь…

Ведь надо бога позабыть,

Чтоб так нечестно поступить».

Бедняжка – так, бедняжка – сяк…

Не оправдаться ей никак!

И кредитору наврала,

Приятельницу всё ждала.

Коварной Чайки нет как нет.

«Что за напасть! Не мил мне свет!

Ведь вот несчастье, вот беда,

Я осрамилась навсегда:

Не вылезть мне, как из огня,

Из долга. Кто спасет меня?

Что мне сказать?

Чего мне ждать?»

Пришлось по дому все собрать

И все до ниточки отдать.

А что за толк? -

Остался долг.

Ну, тут уж стало ей невмочь

На крыльях улетела прочь,

Исчезла, сгинула, чтоб ей -

Банкроту, ставшей всех бедней, -

Уж не являться на позор

Пред кредитора грозный взор.

С тех пор, гонимая стыдом,

Она уж не летает днем.

Когда ночная ляжет тишь,

Тогда летает наша Мышь, -

Во тьме укрыться легче ей

От кредитора и друзей.

А Чайка… ах,

Кричит в волнах,

То вдруг нырнет,

То вновь всплывет,

Вся трепеща

И все ища:

Вдруг в глуби вод

Товар найдет!

А Шип с обиды и тоски

Все точит злобно коготки,

И если мимо кто идет -

Его за полы он берет,

Крича: «Эй, ты не видел, слышь,

Бесстыдниц – Чайку или Мышь?»

…Те дни прошли. Проходят дни.

А все не встретились они.