Александр Чавчавадзе - Грузинские романтики

Радость! Дай сердцам благословенье!
Дай любовное воспламененье!

В сад цветущий, девушка, войди,
Под фатой укрыв лицо и плечи!
Ждет в саду благословенной встречи
Юноша с пыланием в груди.
Быстрый луч взлетит над черной тучей —
И раздастся голос неминучий:
«О, пойдем! желанье кличет нас.
Не противься, не томи, не мучай!
Посмотри, как сладок свод дремучий,
Как блаженно жгучий день погас!»

Радость! Дай сердцам благословенье!
Дай любовное воспламененье!

Горе мне! Душе бескрылой
Не вернуть твой образ милый.
Расстаюсь с последней силой,
Весь во власти мук своих.

Близ тебя, луна земная,
Я дышал, скорбей не зная,
Ныне изгнан я из рая,
Безутешен скорбный стих.

Сладкий голос твой когда-то
В вечной страсти клялся свято.
Нынче всё судьбою взято:
Сладкий голос твой затих.

Коль объятий тщетно жду я,
Тщетно жажду поцелуя, —
Исцеленье мне даруя,
Дай мне смерть, моя Марих!

Иль смири огонь разлуки,
Чтоб, вздымая к небу руки,
Позабыл я эти муки
Ради радостей былых!

Распустившаяся весною
Роза, скрыта листвой сквозною,
Соловья пьянит ароматом.
Плачет он, хмельной: «Что со мною?

Чем гордишься ты — неужели
Сердцем каменным в милом теле?
Горе взваливаешь на горе
И безумишь меня без цели.

Ты алеешь моею кровью,
Шлю за то тебе славословье.
Где награда? Иль незнакома
Роза с жалостью и любовью?

Эти иглы не для того ли,
Чтобы сердцу умножить боли?
Плачем тешишься ты, как песней,
Слезы буду я лить доколе?»

Улыбается роза мая:
«Нет, я боль твою понимаю,
Но рыданья и песнопенья —
У влюбленных судьба такая.

Всё же плач ты сдержи и пенье,
Не костер твое опьяненье,
И развеет такое пламя
Ветра легкое дуновенье».

Багряною зарей освещенная,
Окраской роз сияешь ты, светлая,
Стократ сердца гнетешь отягченные,
Перед тобой их вздох как дым, светлая

Ты глаз людских утеха сладчайшая.
Ты пытка нам огнем жесточайшая.
Не устоять перед тобой, сладчайшая,
Предстанешь ты — воспрянет дух, светлая.

Зачем господь создал светозарную?
Питает враг твой зависть коварную.
Завистлив Феб: тебя, светозарную,
Увидел он — зарю взметнул светлую.

Я страстью к ней живу, одурманенный,
Она ушла — остался я раненый,
Как ночью — днем теперь отуманенный.
Приди, заря, согрей меня, светлая.

Маджаму слагать начну.
Сладкий труд — напрягать струну.
Дай, Геба, мне нектара,
Я к чаше богов прильну.
Вы очи откройте мне,
Вы лиру настройте мне
И песню в честь Грации,
О музы, пропойте мне.
Баяти я — песнь мою —
О пальме из пальм спою,
Стрелой Купидоновой
Пронзит она грудь мою.
Вещает мне рок о том
Громами и рокотом.
О сердце, ты к гибели
Готово без ропота.
Ты страстью раздавлено,
Ты скорбью отравлено,
Лишь горестный след любви —
Слеза мне оставлена.

Сокровищ не щадя, какой монарх-гордец,
Преграды серебром преодолев спесиво,
На удивленье всем такой взрастил дворец?
Так солнце в долах взращивает нивы.

Он сообщил тебе величественный вид.
Искусною рукой он подобрал каменья
Снаружи, а внутри всё золотом горит.
На что потребен год, он сделал во мгновенье.

И между гулких плит струенье робких вод
Со всех сторон звучит. И пышность озарила
Тот горделивый храм, возросший в небосвод.
«Храм», — думал государь. Но этот храм — могила.

Когда же солнца лик восходит, осеня
Постройку мощную, то через воды эти,
О, сколько стрел скользит, отлитых из огня,
И падает на дно, не умеряясь в свете.

Смотрите, как хотят каналы вдоль дворца
О злодеянии поведать небывалом,
Свершенном близкими; как тешились сердца
Убийц, когда тоска и смерть прошли по залам.