Юджин Ли-Гамильтон - Воображенные сонеты (сборник)

Их руки сжаты, с уст слетают гимны —
Иль то мольбы уносятся вовне,
Ища приюта в душах очерствелых?

Пред нами голова, что без пощады
Мечом неумолимым снесена;
Змеиных тел колышется копна;
Недвижность век; оцепенелость взгляда.

Из бледных губ текут потоки смрада,
И, ужаса посмертного полна,
Струится пара едкого волна,
Верша свой путь на Небеса из Ада.

Гадюк ослепших ядовитый ком
Пытается от мертвого чела
Прочь уползти, подергиваясь слабо;

В усильи тщетном спутаны клубком,
Покуда смерть их гибкие тела
Не распрямит. На змей взирает жаба.

Застав однажды Фауста врасплох,
Лукреция приподнялась со стула,
Волшебный перстень с пальца потянула,
Пока он спал, прекрасный словно бог.

И мигом юный лик его иссох,
Морщины сетью обтянули скулы;
Ревнивица на старика взглянула,
И с уст ее слетел злорадный вздох.

У Жизни есть волшебное кольцо —
В нем Вера в Провидение и Благо
Заключена — не трогайте его!

Иначе тут же юное лицо
Сползет с костей обойною бумагой,
И одряхлеет мира естество.

Гниют суда старинные в пучине,
Дублонов груз покоится в песке;
Утопленник сжимает в кулаке
Даров любовных мертвые святыни;

И видеть можно в бездне темно-синей
Луга морской травы невдалеке;
Их плети к солнцу тянутся в тоске,
Неугомонно кончики щетиня.

Вот так лежат в душе, на самом дне,
Несобранных мечтаний урожаи,
Дары, напрасно отданные мне;

Из тех глубин для них возврата нет,
Но я порой меж рифов созерцаю
Утерянного золота отсвет.

Угрюмый смуглолицый гений зла
И наш хранитель, ангел белокрылый,
Сидят, увлечены игрой постылой,
Где пешки — мысли, короли — дела.

Вот вражьего ферзя рука взяла,
Чем судьбы наши сразу изменила;
И победитель сбросит нас в могилы,
Сметя чужие пешки со стола.

Порою мы следим за их досугом,
Где движутся фигуры в свой черед,
И душам воздается по заслугам;

Очередной непредсказуем ход —
Но если отвернемся мы с испугом,
Без нас игра по-прежнему пойдет.

Гасконский дом, не радующий взора,
Где лишь ветра соленые метут,
Да на пригорках обрели приют
Сосенки — худосочны, тонкокоры.

Дом? Колокольня древнего собора,
Норманнами поставленного тут;
Он утонул в глуби песчаных груд —
Не сыщешь ни придела, ни притвора.

Всё сгинуло! как явствен образ рока:
Мечтаний детских пышный особняк
Разрушит жизнь — над нефами осока,

А свод апсиды поглотил овраг;
И рады мы руине одинокой,
Что нас оберегает кое-как.

Я грелся у горящего бревна,
Меж алых языков плясали тени;
Мне к Будущему виделись ступени,
Грядущие мелькали времена.

Вот стала ниже пламени стена,
И для меня пришла пора сомнений,
Но все же согревала мне колени
От красных углей жаркая волна.

Прошли года. И я в ночи июня
Смотрю, как искры поглощает мгла,
Как меркнет то, что рдело накануне —

И вижу прогоревшее дотла
Свое Вчера, потраченное втуне.
А Будущее? Серая зола.

Мне снилась Лета — царство вялых вод
С перержавелой цепью на причале;
Пришедшие на берег припадали
К ней, погружая в реку жадный рот.