Эдуард Лимонов - СССР – наш Древний Рим

Теперь квартиры бизнесменов
Над городом вознесены,
А кости финн-аборигенов
Во тьме болот погребены.

Империю как ветром сдуло!
Летят шальные поезда
А в них Русланы и Абдулы,
И даже русский иногда…

Плаксивый мальчик навсегда
Глядящий в древние обиды,
И лондоновских скал гряда,
И в нас летящие болиды…

И астероидом прожжён
Слой атмосферы жидкой, тонкой
Сикстинскою капеллой вон,
Как Микельанжело, воронкой,

Засасывает к нам богов!
Они, печальные, спустились,
И нехотя, без лишних слов,
Нас с вами делать научились.

Ты хочешь в Африку, пацан.
На муторный рассвет?
I am old pirate, капитан.
Плыву я двести лет.

По вспененным судьбой волнам,
Грудь выпятив вперёд
Русалка, пышная мадам,
Нас к югу повлечёт…

Там дикари тебя съедят.
Но кость твою одну
Себе на память сохранят,
А мы пойдём ко дну.

Там с костию твоею негр,
Негр жирный и простой,
Их вождь и протыкатель недр,
Впредь стонет жрец святой…

Действующие лица 60-х, 70-х,
и даже 80-х годов
Быстро уходят на тот свет…
Уже три мои женщины находятся там…
Я не беспокоюсь о себе, я – вечен,

Но мне хотелось бы встретить
некоторых из них,
На парижских бульварах
или в Нью Йорке,
В тех шарфах и шляпах,
которые они носили,
С теми же сигаретами
и запахом
Кальвадоса и коньяка…
И тех женщин, конечно,
тех чудовищных женщин,
Цепко впивавшихся взглядом
и коготками…
В мой пах…

По-украински аист звучит «лелека»,
Детское слово для такой большой птицы.
Звукоподражание, близкое к «клекот»,
Это когда аисту не спится…

Одновременно «лелека» близко
к «люлька» и «лялька»
Что в переводе значит «трубка» и «дитя»,
А еще близко к русскому «колыбелька»,
Где ребёнок сопит, гугля и пыхтя…

Это потому, что аист уютен,
домашен, здоров.
Он занимается на крыше своими делами.
Создал семью, обучает птенцов,
А хохлы стоят, задрав головы с чубами.

Земледельческий народ эти бравые хохлы,
Сильны и спокойны как волы…

Аисты поедают лягушек,
заедая их комарами,
Они отличные партнеры,
пока не улетели на юг.

После аистов хохлы дружат
с воронами и ветрами,
И самогонка у них закадычный друг…
Весною кричат: «Повернулись нашi!»
Топчутся по крыше, целая семья.

Перья поседели на груди у папаши.
Видимо, нелегко дались
африканские края…

А украинские волы лучшие в мире,
Это спокойные элегические волы.
Они жуют уже в Илиаде,
жуют в Шекспире
И переставляют ноги,
тяжёлые как кандалы…

Вонючего сыра бы есть
под французской сосною,
С Мишелем Бидо, что был дружен
в те годы со мною.
С бутылкой вина, что
в источнике охладевает.
Со скучной Наташей, что книгу
с очками читает…

Привет вам, отроги!
Привет вам, мои Пиренеи!
Источника струи бегут
как колодные змеи.
Шумит водопад. И Мишель
в эту воду сигает.
Наташа умрёт. Но никто
в это время не знает…

Мишелю, бродяге, писателю,
хиппи, Бидо
Умерший отец, словно в полночь
пришедший Годо,
Оставит наследство, и будто бы
этого мало,
Старушка grande-mere ему тоже
дома завещала…

Сбегу я в Москву.
И создам НБП.
Мишель из Тайланда проникнет
в запретную Ньянму.
Оттуда он вывезет местную
девушку спьяну.
Я сяду в тюрьму. А Мишель
купит дом в Сан-Тропе…

Он был самый бедный
(отец – дорогой адвокат!).
Мишель был голодный всегда
и ходил в гости с сыном.
Я Феликса помню,
ваш папа был чудаковат!
Мишель выделялся скелетом
своим комариным.

…

Я вижу Юло, он очки
свои лентою склеил.
Юло босиком, мы едим небывалого…
в годы угря…
И Верку его. Эту Верку
он очень лелеял,
Любовницу Верку, чужую жену…
говоря

Юло был эсэссовец.
Мобилизован из вуза,
Где он рисовал.
Ну, вы знаете, Waffen SS,
Эстонец.
Еще не в составе Союза
Они жили рядом.
То с русскими вместе, то без…