Вот это парень
( к/ф «Короли и капуста» )
Жил на свете Бонапарт,
Грозный генерал.
Он, когда входил в азарт,
Удержу не знал.
Бьет, бывало, чем попало
Всех подряд —
А ему в восторге все кричат:
ПРИПЕВ:
Вот это парень!
Вот это да!
Ты наша радость —
А ну, давай сюда!
И хоть ты тресни,
Хоть песни пой,
Ты будешь с нами,
А мы с тобой!
Жил на свете Дон Жуан,
Славный паренек.
Обижал он нежных дам
Как хотел и мог.
То одной изменит он, то этой, то той —
А они кричат наперебой:
ПРИПЕВ.
Не имею я грехов,
Сколько ни копай.
Ежедневно я готов
Возноситься в рай.
Но едва я достигаю вышины,
Чёрт меня хватает за штаны:
ПРИПЕВ.
То под гору, то в гору,
То стужа, то жара,
Бродячему актеру
Опять в поход пора.
Он странник и работник,
Страдалец и герой,
Отважный, как разбойник,
И гордый, как король.
ПРИПЕВ:
Улыбнись и песню пой
И смелей гляди вперед,
От печали в пути мало толку,
Вот увидишь, нам с тобой
Непременно повезет,
Потому что не везло слишком долго!
Театра и арены
Посланцы и друзья,
Для нас повсюду сцена,
А зритель – вся земля,
Мы с музыкой вступаем
В любые города
И в сердце попадаем
Без промаха всегда!
ПРИПЕВ.
(на мотив хора иудейских пленников из оперы Верди «Набукко»)
Занимайте места, музыканты,
Принимайтесь готовить к работе
Контрабасы, фаготы, литавры
И прекрасные флейты и скрипки свои!
В черно-белом ступая неспешно
И торжественно в бархате платий пурпурных,
Выходите и стройтеся хоры,
Раскрывайте прекрасные ноты свои!
Вот маэстро восходит, как царь на престол
(Тишина! Приготовьтесь! Вниманье!),
Вот он руки свои над головами простер
(Приготовьтесь, вниманье, друзья!)…
Вот бесшумно вознес к поднебесью
Тяжкий занавес крылья свои…
Начинай нашу вечную песню
О мечте и надежде во славу любви!
Наша вечная песнь – о мечте и любви.
Мы пришли, мы пройдем – ты вовеки живи!
Мы пройдем – ты живи!..
2009
Был прогноз
Не ждать ни ветра, ни мороза,
Но мороз,
Наверно, не читал прогноза:
Щиплет щеки, обжигает нос.
И все же, невзирая на мороз,
Жизнь продолжается,
Жизнь продолжается,
И душа мечтать не устает!
Две войны.
Едва очнулись мы, и снова
Две войны,
Опять покоя никакого,
И неясно, что же впереди.
И все-таки, куда ни погляди,
Жизнь продолжается,
Жизнь продолжается,
И душа мечтать не устает!
– Как дела?
– Ой, о делах давай не будем.
– Как семья?
– Тогда давай дела обсудим.
– Как здоровье?
– Было и прошло.
Но выгляжу при этом хорошо!
Ночь темна,
А все равно рассвет настанет.
Снег, зима,
А все равно снега растают.
Видно, где-то твердо решено,
Что все же, невзирая ни на что – что?
Жизнь продолжается,
Жизнь продолжается,
И душа мечтать не устает!
И, разумеется,
Все, о чем мечтается,
Будет!
Обязательно!
Вот-вот!
Моя мама, моя учительница
В 2003 году мы с сестрой впервые оказались на «Коммунарке» в десяти километрах от Москвы. Обширный кусок леса, огороженный высоким глухим забором. Бывшая дача Ягоды. Когда владельца расстреляли, дача отошла к НКВД, которым он до того командовал. Просторную поляну посреди леса до сих пор именуют «расстрельной». Здесь внавал зарывали убитых сталинской Лубянкой людей – среди них значится и наш отец. Ким Чер Сан, «японский шпион», как гласит обвинение 1938 года. Читал я его «дело» (сейчас Лубянка разрешает прямым родственникам знакомиться с этими папками). Два подробнейших самооговора: один записан собственноручно, другой – рукой следователя. На суде отец категорически отказался от показаний. Когда я получал «дело», эфэсбэшник пояснил: тогда многие подписывали под давлением следствия все, что им диктовали, – в твердой надежде, что, отказавшись от своих показаний на суде, получат шанс для справедливого пересмотра.
Расстреляли папу в тот же день, когда и осудили, – 13 февраля 1938 года.
И вот здесь, под снегом, лежат эти бесчисленные кости, и среди них наш отец. И уже никто не скажет, где именно, следов никаких. Осталось только тихо положить принесенные темно-бордовые розы прямо на этот снег под этот случайный куст.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу