Юлий Ким - Светло, синё, разнообразно… (сборник)

Было, было спокойное время,
Золотая старинная быль:
Реверанс, пируэт,
Ренессанс, этикет,
Незабвенный классический стиль!
Ах, как медленно мчались кареты,
А луна была еще так далеко…
– Извините. – Чем могу?
– Силь ву пле. – Мерси боку!
Рококо, господа, рококо!

Никакой лихорадки и спешки,
Никуда ни бежать, ни звонить.
Торопливость – предмет насмешки,
Моветон, неумение жить.
Что превыше закона и веры?
Что лежит в основанье всего?
Чувство меры, господа, чувство меры,
Не дай бог вам утратить его!

Афродита! Венера! Богиня!
Ты прекрасна в своей чистоте!
Эти перси и плечи нагие —
Грязь не липнет к такой красоте!
Потому что прелестные члены
Омывает богиня всегда
Не морскою, а мыльною пеной
Фирмы «Проктор энд Гембл», господа!
Двадцатый век!
Двадцатый век!
Пей, блин, пепси – будешь человек!

Двадцатый век! Двадцатый век!
Кино, конвейер, фейерверк!
Двадцатый век! Двадцатый век!
Ты все открыл и опроверг!
Двадцатый век! Двадцатый век!
Какой чудовищный разбег!
Двадцатый век! Двадцатый век!
Берлин, Освенцим, Нюренберг,
Чернобыль, гибель, полный дрек!
Дичает бедный человек, дичает…
С каждым днем беднеет и мельчает,
Ничего хорошего не чает,
Никого уже не поучает,
(Денег слишком мало получает!)
Выпить надо – может, полегчает?
Выпить надо…

С первого шага
Пробил твой час.
Не вымолвив ни слова,
Ты сам отдал приказ:
Все ружья – нацелились,
Все пропасти – ощерились,
Вся бешеная злоба
С тебя не сводит глаз!
Привольная дорога
Коварна, как змея.
Привет тебе, свобода —
Исход и западня!

Твой лучший друг – полночный мрак,
Твой недруг – ясный свет.
Твой каждый шаг, как первый шаг,
Уже оставил след.
И каждый первый встречный
Лист, куст, пласт
Тебя спасет, быть может,
А может – предаст!

О, дивная природа!
О щедрая земля!
Привет тебе, свобода —
Исход и западня!

Поднимаю свой любимый парус,
Покидая причал навсегда,
И отважно в море отправляюсь,
Устремляясь известно куда:
Там, меж вестом, зюйдом и норд-остом,
На скрещении координат
Расположен тот заветный остров,
Где таится таинственный клад.

Мой корабль – шхуна «Испаньола» —
Так и режет зеркальную гладь.
Капитан с лицом Наполеона
Рад всю жизнь у руля простоять.
А команда – сплошь морские волки,
Альбатросы, особенно кок:
На плечах лиловые наколки,
Так и скачет, хотя одноног.

Рассекаем зеркальную гладь.
Так держать! Так держать!

Там, за далью голубой
Свет, блаженство и покой,
Дивный край, вечный май,
Берег золотой!

Я, конечно, помню Стивенсона,
Я сто раз эту книгу читал,
Удивляясь, как во время оно
Сеял гибель презренный металл.
Но теперь-то всё куда красивей:
Век прогресса, культурный народ,
Вон в команде каждый, даже Сильвер,
Кончил Кембридж и рому не пьет…
Знаю, знаю, леди, джентльмены:
Я романтик, я старый осел.
Да, конечно, вечно неизменны
Судьбы всех на земле «Испаньол» —
Неизменны… кровавы… ужасны…
Парус поднят. Зорко и бессонно
Со звездой я сверяю комп а с.
Я, конечно, помню Стивенсона:
Эта книга – не про нас!

Рассекаем зеркальную гладь.
Так держать! Так держать!

Там, за далью голубой
Свет, блаженство и покой,
Дивный край, вечный май,
Берег золотой!

Вот трибун выходит на трибуну
И правительство гневно клеймит.
Террористы гневному трибуну
Под трибуну суют динамит.
По следам упорных террористов
Неуклонно идут филера,
На которых, злобен и неистов,
Точит зубы акула пера.

Час настал – правительство свалили,
Глаз и ногу трибун потерял.
Террористов взяли и судили,
Журналист получил гонорар.

Эти плачут, эти торжествуют,
Непрерывно ликует народ,
А часы идут и в ус не дуют,
Час настанет – и полночь пробьёт.

И в постели, и на пышном ложе,
И на нарах угрюмой тюрьмы,
Но увидят все одно и то же,
Вот за это ручаемся мы:
Что в заветный полуночный час
Один мираж утешит нас:

Там, за далью голубой
Свет, блаженство и покой,
Дивный край, вечный май,
Берег золотой!