Гийом Аполлинер - Мост Мирабо

Про всё, что на слуху, я этой арфе вслед
Спою — про вас троих на берегу, про сходство
Менгира с божеством: восстав, глядит на свет
Бог, без тестикулов познавший детородство.

Я от коровьих губ прибоя ослабел,
Как бедра, берега им распахнули устья,
И воткнуты дубы в сухую плоть омел;
Трех жриц на берегу один познать берусь я.

Крестясь, к вам моряки плывут в недобрый час,
Крещеные, они — как дикий рой без улья.
Пловцы скорей умрут, но не достигнут вас,
Их руки над водой, как символы безумья [25] Оригинал (Ressembleront bientôt au svastica des cruches) дает возможность прочтения этой строки как зрительной метафоры: руки пловцов сравниваются со свастикой — одним из орнаментальных мотивов средневекового искусства. .

Ils laissent en mourant des divinités fausses
Et d'eux ne reste au ciel qu'une étoile de plomb.
Les lions de Moriane ont rugi dans leurs fosses,
Les aigles de leur bec ont troué l'aquilon,

En voyant, loin, la ville en hachis de lumière,
Croyant voir, sur le sol, un soleil écrasé,
Eblouis, ont baissé leur seconde paupière;
Ah! détruis, vrai soleil, ce qui fut embrasé.

Бледнеют в небесах поддельные богини,
Зенит одной звездой свинцовой оперен.
Львы Мавритании [26] Во французском тексте: les lions de Moriane. La Moriane (Moriagne, Moretaigne) — вымышленная страна, встречающаяся во многих произведениях средневековой литературы, соответствующая Мавритании. рычат в своей пустыне,
И клювами пробит орлиный аквилон. [27] В оригинале подразумевается игра слов: l'aquilon (аквилон) и aquilin (орлиный).

Внизу ползет, как плющ, расплющенное солнце
Большого города, где за полночь светло.
Что ослепленному тем светом остается?
Ждать, чтобы истинное солнце все сожгло.

A Orkenise, pour un bel orfèvre blond
Les filles, chaque nuit, s'endormaient, indécises,
C'est un soir, quand s'en vient la dame très éprise
Chez le plus bel orfèvre pâle d'Orkenise.

«Viens, la main dans la main, trouver un clair vallon
Tu auras pour fermail de ton col mes doigts blêmes,
A orfévrer nos cheveux d'or, ô toi que j'aime.
Nous nous aimerons à en perdre le baptême.»

Dans les vergers de la contrée d'Escavalon,
Les filles ont pleuré, chaque année, leur méprise.
Au val, les bras sont las, les chevelures grises;
Ces lourds joyaux de cet orfèvre d'Orkenise!..

Ах, мастер-ювелир, красив и молод он!
Девчонки, что ни ночь, грустят и слезы прячут,
Про гостью позднюю с подружками судачат,
Влюбленную в того, по ком так горько плачут.

«Пойдем рука в руке, найдем цветущий склон,
Вот золото волос, вот серебро запястий,
Огрань мой поцелуй и отчекань мне счастье —
Любовь заменит все: крещенье и причастье».

Ах, мастер-ювелир, грустит Эскавалон,
Девчонки, что ни год, не знают утешенья.
Померкло золото, утихло искушенье, —
Как стали тяжелы все эти украшенья!

Par les portes d'Orkenise
Veut entrer un charretier.
Par les portes d'Orkenise
Veut sortir un va-nu-pieds.

Et les gardes de la ville
Courant sus au va-nu-pieds:
«— Qu'emportes-tu de la ville?»
«— J'y laisse mon cœur entier».

Et les gardes de la ville
Courant sus au charretier:
«— Qu'apportes-tu dans la ville?»
«— Mon cœur pour me marier».

Que de cœurs dans Orkenise!
Les gardes riaient, riaient,
Va-nu-pieds la route est grise,
L'amour grise, ô charretier.

Les beaux gardes de la ville,
Tricotaient superbement;
Puis, les portes de la ville,
Se fermèrent lentement.

В славный город Оркенизу
Верхового путь ведет.
Славный город Оркенизу
Покидает нищеброд.

«Что несешь?» — пытают стражи
Нищеброда у ворот.
«Все я здесь оставил, стражи,
Даже сердце», — молвил тот.

«Что везешь?» — пытают стражи
Верхового у ворот.
«Я везу невесте, стражи,
Только сердце», — молвил тот.

Что за город Оркениза!
Бравых стражей смех берет.
Верховой, твой путь неблизок,
Склизок путь твой, нищеброд.

Мало дел у бравой стражи,
Невелик ее доход;
На продажу вяжут стражи [29] Образ стражников, которые для заработка занимаются вязанием (Les beaux gardes de la ville / Tricotaient superbement), почерпнут Аполлинером из немецких народных песен (В, 181). В 1940 году Франсис Пуленк написал музыку на слова этого стихотворения.
Да судачат у ворот.