Ринат Валиуллин - Варварство

Не жалейте личность отдать
на растерзание творчеству,
если больше никому не нужны

или никто не берёт.
Грусти зачем ваши почести,
взлохматьте поэзию страстью
или холст.

Напишите что-нибудь бешеное,
изобразите.
Души настолько изнеженны,
что депрессируют уже
по наитию,

выбросьте из головы признание
чужих людей.
Признайтесь себе самому:
я, такой-то такой-то, злодей,
с каменным
сердцем
традиционно, привычно
к могиле своей иду.

Думаете, у вас так много времени
и всё успеете?
Ждёте,
пока утихнет ветер северный?
По случаю завели себе тётеньку,
спрятались под её подол,
восприятие сузив.
Там и супница, и суп тёпленький.
Думали, женский пол,
так сразу муза?

Но не тут-то было.
Уют ограничивает
до невозможного.
Вплетается так органично,
душу вашу гладит, как гложет,
апатичную.
Заламывает рассаду чувств,
что же вырастет?
Дерево карликовое?
Скорее куст
с фамилией без имени.

Любила ли я? Конечно, любила,
а как могло быть иначе.
Ищу миноискателем
твой взгляд в буднях ила,
как не искала раньше.

Найти и погибнуть,
как некто хотел, увидев Париж,
в омуте необходимость – сгинуть,
если я не вижу,
то ты хотя бы услышь.

Моё неравнодушие
и разрытое когтями тело
вылечи,
оно от холода
корчится, белое,
повешенное на плечи,
от голода пряное,
приколочено
к стене
твоих поцелуев,
выдрессированное твоими руками.

Видимо, я слишком близко уже,
где-то на кончиках пальцев
чувствую
головокружение
привстречного не танго,
но хотя бы вальса.
Нет, раньше такого не случалось,
иначе
всё, по-другому звучит.
С тобой ощутила
необратимую шалость
любви без веских причин.

Прогноз погоды – олицетворение скуки.
Дождь не похож на дождь, а снег на снег.
Не на себя, на небо тучи наложили руки.
Я образ принял безобразный – человек.

Мешая воплощение грусти с осознанием,
один оставлен с кучерявым мозгом на один.
Расставшись, мы свободнее не стали,
я, как и ты, уже найти кого-то одержим.

Равнина постоялого двора
не выровняла чувства.
Я противоположность находил не только в
гениальности полов,
скорее даже в том, что ежедневно, грустно,
развратно тело, но ещё развратней без мозгов.

Терпением оплодотворённый, думал.
Анализ – только форма забытая.
Всё то, что складывалось, порождало сумму
судьбы, которая ещё не верила в меня.

Иногда не знаешь, что ответить,
в кармане наскрёебывая чушь.
Не найти спасибо для тебя при свете,
я, пожалуй, темноты дождусь.

Отблагодарю вечерним звоном,
серебром ударится об дно
слово, рифмой на века парализованное,
обо мне заставит думать, о другом.

Забеременеют мысли и размножатся
в голове, как в проклятой стране,
эмигрируют в соседние наложницами,
но скучать не перестанут обо мне.

Весенний пепел.
Я разодрал весну,
так ей и надо.
Моя весна, я сделал всё, что смог,
бельём упала
отцветающего сада,
возвышенная, уже у ног.

Кормилица иссякла вдохновением,
но губы по инерции тянул,
цвет у самца теряло оперение,
сопрано превращалось в гул.
Роман короткий – одна обложка,
кто сердцевину выел?
Чем теперь страдать?
Весенняя любовь – оплошность,
и снова обнимаю тех, кого хотел прогнать.
Порой прекрасною трагически раздавлен,
влюблённости останки в пепельнице,
затушенной усилием недавно,
теплились.

Город – опухоль мозга и печени,
камни, выложенные со вкусом,
но любить здесь нечего.

Учёба так себе и безупречная,
право на слушать,
любить там нечего.

Работа, мать её за ногу, вечная,
деньги, карьера,
любить там нечего.

Плоть изучил от стопы до предплечия,
живы инстинкты,
любить там нечего.

Царь – мужчина, но им правит женщина,
брак – рутина,
любить там нечего.

Творчество – вялой душе затрещина,
жажда признания,
любить его нечего.

Дева природа
человеком калечена,
после него любить там нечего.