Пьер де Ронсар - О вечном. Избранная лирика

Рукой победной доблесть он пресек
Испанскую, у Рейна в бой вступая,
И лучезарный путь к воротам рая
Он прочертил копьем средь всех дорог,

О сестры — жительницы Геликона,
К своим священным водам благосклонно
Ведете вы поэтов всех подряд —

Коль некогда вы мне напиться дали,
Пусть занесут мой скорбный вздох в скрижали,
Что вечно в храме Памяти хранят!

Хочу три дня мечтать, читая «Илиаду»,
Ступай же, Коридон, и плотно дверь прикрой,
И если что-нибудь нарушит мой покой.
Знай, на твоей спине я вымещу досаду.

Мы принимать гостей три дня не будем кряду,
Мне не нужны ни Барб, ни ты, ни мальчик твой,
Хочу три дня мечтать наедине с собой,
А там опять готов вкушать безумств отраду.

Но если вдруг гонца Кассандра мне пришлет,
Зови с поклоном в дом, пусть у дверей не ждет,
Беги ко мне, входи, не медля на пороге!

К ее посланнику я тотчас выйду сам.
Но если б даже бог явился в гости к нам,
Захлопни дверь пред ним, на что нужны мне боги!

Когда я начинал, Тиар, мне говорили,
Что человек простой меня и не поймет,
Что слишком темен я. Теперь наоборот:
Я стал уж слишком прост, явившись в новом стиле.

Вот ты учен, Тиар, в бессмертье утвердили
Тебя стихи твои. А что ж мои спасет?
Ты знаешь все, скажи: какой придумать ход,
Чтоб наконец они всем вкусам угодили?

Когда мой стиль высок, он, видишь, скучен, стар,
На низкий перейду — кричат, что груб Ронсар, —
Изменчивый Протей мне в руки не дается.

Как заманить в капкан, в силки завлечь его?
А ты в ответ, Тиар: не слушай никого
И смейся, друг, над тем, кто над тобой смеется.

Меж тем как ты живешь на древнем Палатине
И внемлешь говору латинских вод, мой друг,
И, видя лишь одно латинское вокруг,
Забыл родной язык для чопорной латыни,

Анжуйской девушке служу я в прежнем чине,
Блаженствую в кольце ее прекрасных рук,
То нежно с ней бранюсь, то зацелую вдруг,
И по пословице не мудр, но счастлив ныне,

Ты подмигнешь Маньи, читая мой сонет:
«Ронсар еще влюблен! Ведь это просто чудо!»
Да, мой Белле, влюблен, и счастья выше нет.

Любовь напастью звать я не могу покуда.
А если и напасть — попасть любви во власть,
Всю жизнь готов терпеть подобную напасть.

Ко мне, друзья мои, сегодня я пирую!
Налей нам, Коридон, кипящую струю,
Я буду чествовать красавицу мою,
Кассандру иль Мари — не все ль равно какую?

Но девять раз, друзья, поднимем круговую, —
По буквам имени я девять кубков пью,
А ты, Белло, прославь причудницу твою,
За юную Мадлен прольем струю живую.

Неси на стол цветы, что ты нарвал в саду,
Фиалки, лилии, пионы, резеду, —
Пусть каждый для себя венок душистый свяжет.

Друзья, обманем смерть и выпьем за любовь.
Быть может, завтра нам уж не собраться вновь,
Сегодня мы живем, а завтра — кто предскажет?

Мари-ленивица! Пора вставать с постели!
Вам жаворонок спел напев веселый свой,
И над шиповником, обрызганным росой,
Влюбленный соловей исходит в нежной трели.

Живей! Расцвел жасмин, и маки заблестели,
Не налюбуетесь душистой резедой!
Так вот зачем цветы кропили вы водой,
Скорее напоить их под вечер хотели!

Как заклинали вы вчера глаза свои
Проснуться ранее, чем я приду за вами,
И все ж покоитесь в беспечном забытьи, —

Сон любит девушек, он не в ладу с часами!
Сто раз глаза и грудь вам буду целовать,
Чтоб вовремя вперед учились вы вставать.

Любовь — волшебница. Я мог бы целый год
С моей возлюбленной болтать, не умолкая,
Про все свои любви — и с кем и кто такая,
Рассказывал бы ей хоть ночи напролет.

Но вот приходит гость, и я уже не тот,
И мысль уже не та, и речь совсем другая,
То слово путая, то фразу забывая,
Коснеет мой язык, а там совсем замрет.