Пьер де Ронсар - О вечном. Избранная лирика

Кто выпьет от него, — пусть любит непременно
И пламя жаркое из влаги пусть вдохнет,
Какое сердце мне сжигает сокровенно.

Ты не влюблен, воды испив из родника,
Что посвятил поэт божественной Елене?
Тогда укромный грот среди зеленой сени
Найди в холме крутом и подремли слегка.

По шелковой траве росистого лужка
Задорно пропляши, без вялости и лени!
Но ждет святой Жермен почтительных молений.
Патрону вознеси их с ветхого мостка.

И, девять раз обход вокруг дуплистой ивы
Свершив, ты ощутишь внезапно жар счастливый
В груди, где у тебя лежал осколок льда:

Амур, измазанный гигантов кровью красной,
Усердно отмывал в ручье свой торс прекрасный,
И пыл его страстей еще хранит вода!

Итак, проигран бой, войска мои разбиты,
Я отступаю вспять, Амуром сокрушен;
Доносит мне отбой трубы охрипшей стон,
Полвека за спиной толпятся вместо свиты.

И если до сих пор мы славою не квиты,
И если твой триумф еще не довершен, —
То я же не Парис, увы! и не Ясон,
Грядет моя зима: нет от нее защиты.

В горниле жгучих мук, на наковальне бед
Пришлось мне этот стих выковывать и плавить.
Не жаль трудов и сил, не жаль убитых лет;

А жаль, что я хотел любить, а ты — лукавить.
О, ты раскаешься — ты не жестока, нет! —
Но и раскаяньем былого не исправить.

Ты помнишь, милая, как ты в окно глядела
На гаснущий Монмартр, на темный дол кругом
И молвила: «Поля, пустынный сельский дом, —
Для них покинуть Двор — нет сладостней удела!

Когда б я чувствами повелевать умела,
Я дни наполнила б живительным трудом,
Амура прогнала б, молитвой и постом
Смиряя жар любви, не знающий предела».

Я отвечал тогда: «Погасшим не зови
Незримый пламень тот, что под золой таится:
И старцам праведным знаком огонь в крови.

Как во дворцах, Амур в монастырях гнездится.
Могучий царь богов, великий бог любви,
Молитвы гонит он и над постом глумится».

О Беллери, ручей мой славный,
Прекрасен ты, как Бог дубравный,
Когда, с сатирами в борьбе
Наполнив лес веселым эхом,
Не внемля страстной их мольбе,
Шалуньи нимфы с громким смехом,
Спасаясь, прячутся в тебе.

Ты божество родного края,
И твой поэт, благословляя,
Тебе приносит дар живой —
Смотри: козленок белоснежный!
Он видит первый полдень свой,
Но два рожка из шерсти нежной
Уже торчат над головой.

В тебя глядеть могу часами, —
Стихи теснятся в душу сами,
И шепчет в них твоя струя,
В них шелест ив твоих зеленых,
Чтоб слава скромного ручья
Жила в потомках отдаленных,
Как будет жить строфа моя.

Ты весь овеян тенью свежей,
Не сушит зной твоих прибрежий,
Твой темен лес, твой зелен луг,
И дышат негой и покоем
Стада, бродящие вокруг,
Пастух, сморенный летним зноем,
И вол, с утра влачивший плуг.

Не будешь ты забыт веками,
Ты царь над всеми родниками,
И буду славить я всегда
Утес, откуда, истекая,
Струей обильной бьет вода
И с мерным шумом, не смолкая,
Спешит неведомо куда.

Пойдем, возлюбленная, взглянем
На эту розу, утром ранним
Расцветшую в саду моем.
Она, в пурпурный шелк одета,
Как ты, сияла в час рассвета
И вот уже увяла днем.

В лохмотьях пышного наряда —
О, как ей мало места надо!
Она мертва, твоя сестра.
Пощады нет, мольба напрасна,
Когда и то, что так прекрасно,
Не доживает до утра.

Отдай же молодость веселью, —
Пока зима не гонит в келью,
Пока ты вся еще в цвету,
Лови летящее мгновенье, —
Холодной вьюги дуновенье,
Как розу, губит красоту.

Эй, паж, поставь нам три стакана.
Налей их ледяным вином.
Мне скучно! Пусть приходит Жанна,
Под лютню спляшем и споем,
Чтобы гремел весельем дом.
Пусть Барб идет, забот не зная,
Волос копну скрутив узлом,
Как итальянка озорная.

Был день — и вот уже прошел он,
А завтра, завтра, старина…
Так пусть бокал мой будет полон,
Хочу упиться допьяна,
Мне только скука и страшна.
А Гиппократ — да врет он, право,
Я лишь тогда и мыслю здраво,
Когда я много пью вина.