Лев Сорокин - Рябиновые зори

Громов далеких перекличка
И молний синий переплеск.
Но убежала электричка
Из-под грозы
  в затихший лес.
Как пот,
  дождинки на вагонах,
И вот,
  плывя в кустах по грудь,
Она к дощатому перрону
На миг пристала отдохнуть.
Неся плащи, подсумки, ружья,
Охапки свежести лесной,
Толпой шумливою и дружной
Народ ввалился отпускной.
О, сколько запахов смешалось
И красок радужных зажглось!
Лишь скрылось здание вокзала,
Мне крикнул кто-то:
— Гляньте, лось!
И стало горько мне и странно,
Что я проехал этот лес,
Что плыл я вдаль —
  за океаны,
А был он рядом,
  край чудес!

Покачнулись кусты акаций,
Словно кто-то мне подал знак.
Возле школы номер двенадцать
Я невольно замедлил шаг.
Захотелось на миг поверить,
Что появится снова вдруг
Валька Мамутов —
  мой соперник,
А впоследствии —
  лучший друг.
Лез он в драку,
Как древний витязь,—
Мы росли:
  «Святыни не тронь!»
Я советую:
  берегитесь
Улыбающихся тихонь.
Разбивались мы о преграды,
Становились еще взрослей.
И в атаках —
  не на парадах —
Узнавали
Своих друзей.

Как я слушать люблю вас, песни!
Мне о многом вы говорите.
Есть у каждой песни ровесник —
Лейтенант,
Целинник,
Строитель.
Я с одними когда-то строил,
А с другими —
  учился в школе.
Для кого-нибудь вы —
  герои,
Для меня просто
  Вити,
  Коли.
В меру шустрые и земные.
В общем — люди,
  а не иконы,
Те, что истины прописные
Возвести не дали в законы.
Те, что думали,
Ошибались,
Доверяли,
И ушибались,
И, влюбляясь,
  порой о прядках
Вместо цифр
  писали в тетрадках.
И фразерства не признавали:
Если надо —
  давай путевки!
А потом уже —
  на вокзале —
Целовали родных неловко.
Где сегодня вы?
  Неизвестно!
Вали,
  Веры,
  Коли
  и Вити?
Только знаю:
  это не песни —
Это вы со мной говорите.

Наверно,
  сутки сделались короче?
Наверно,
  время убыстряет бег?
Мне мало дня,
Мне мало дня и ночи,
Чтоб сделать все,
Что требует мой век.
Но кто-то просит:
— Помоги уставшим!
И не могу я отказать опять.
И вот, все годы позади шагавший,
Меня попутчик начал обгонять.
При этом он смеется надо мною.
А у него —
  я знаю —
  меньше сил.
Когда же он,
  идущий стороною,
Свой груз
  на плечи мне
  переложил?
Нет, ничего, конечно, я не сброшу,
Друзья всегда помогут мне в пути.
Но, люди,
  человек идет без ноши!
А каждый должен что-нибудь нести!

С говорливыми ручьями
Слышим сосен разговор.
Небо синее над нами
Натянули гребни гор.
Миг —
  и лопнет где-то сбоку,
И в звенящий водопад
Нескончаемым потоком
Звезды сверху полетят,
А подъем — все круче, круче,
Сердце требует:
— Привал!
Зацепиться бы за тучи
И взлететь на перевал!
Но, дыхание второе,
Ты приходишь,
Ты пришло.
— Эй, стоящий под горою,
А тебе не повезло.
Ты не видишь там, в ущелье,
Как под нами облака,
Обволакивая ели,
Чешут белые бока.
Как из неба над горою
Пьем густую чистоту.
Так дыхание второе
Превратилось в высоту!

В пески задвинутые горы
И светофора ярый глаз.
И в темноте бормочет скорый:
«Баба-Дурмаз!»,
«Баба-Дурмаз!»
И лунный ялик над пустыней,
И над арыком птичий грай.
И терпко-терпко пахнет дыней.
Как дыня,
Желтый этот край.
И у путей,
  как изваянье,
Старик в папахе до бровей.
И две звезды из мирозданья
Гнездо устраивают в ней.
И вновь вершины над песками —
Окаменевшие века.
Как рад я, горы, встрече
  с вами,
Да жаль,
  стоянка коротка!

Если я валюсь от усталости
Иль от поиска неудачного,
Я хочу одного:
  досталось бы
Мне местечко
  в вагоне дачного.

Соберу вещички походные,
Натяну сапоги болотные
И быстрей —
  на разъезд березовый
От зари не белый,
А розовый.
Где прямее проспектов —
  просеки,
Где повсюду —
  обрывки осени,
Где в последнем лиственном лепете
Взмыли с озера
Гуси-лебеди.
Я не вскину ружья,
  не выстрелю,
Полчаса под березкой выстою.
И уйду лесными тропинками
Под последними паутинками.

Я шел
  как будто бы веками
Из глубины чужих времен
От Рафаэля
В древней раме
До ренуаровских матрон.