Лев Тарасов - Отрицательные линии - Стихотворения и поэмы

Ночь, ты видишь унылого путника,
Который сбился и никнет у рампы.
Он больше не скажет ничего путного.
Повалится с ног и подавит лампы.

Услада жизни в жёлтом, красном.
И славит разум чистый цвет
В их сочетании согласном.

Душевный жар в порыве страстном
Сумел отобразить поэт.
Услада жизни в жёлтом, красном.

Погибнет всяк в пути опасном,
Кому живого смысла нет
В их сочетании согласном.

На небе нестерпимо ясном
Оранжевый пылает свет –
Услада жизни в жёлтом, красном.

Мир плавится веленьем властным,
И тяготеет вещий бред
В их сочетании согласном,

Когда в неведенье всечасном
Вникаем в тысячи примет,
Услада жизни в жёлтом, красном,
В их сочетании согласном.

Порой четырёхстопный ямб
Вселяет слабую надежду,
Что будут ясными стихи.

Но убежать от волчьих ям
Напрасно мыслю, только стражду
И в строках поверяю вздохи.
Провалы памяти моей
Бездонны…

И когда я сгину,
То будет кости мыть ручей,
Поспешно прядая в долину.
И хлебом будет Око мне,
И пивом будет Око мне,
И боги будут близки мне
В краю,
где нет земных страстей.

Когда поют матросы Ра,
Приветствовать богов пора.
И всплески вёсел ловит слух,
Встречая светлую ладью,
И громко торжествует дух
У тёмной бездны на краю.

Да будет мир в душе твоей!
В гробнице нет земных скорбей,
И если дни полны тоски,
Ты будешь видеть сны во сне.

И ямбы сыплются ко мне.
И камни сыплются ко мне
На грудь – и невозможно мне
Их стронуть – так они тяжки.

Луна двурога.
У полубога на лбу два рога.
Побудь со мной!
Во мгле дорога,
Томит тревога,
Ещё немного – побудь со мной!
У тебя лик Каина,
И печаль твоя высока, высока…
Выше дома растёт раскаянье,
Поднимаясь под облака.
Но тяжёлые копыта
Ударяют по земле.
Но тяжёлые копыта,
Но тяжёлые копыта
Ударяют
по земле!

Рождён поэтом
Скромную прозу презрел,
Стал петь союз Муз.
Мне девять босых сестёр
Гудок вложили в уста.

Так повелось, что не Гоген – Ван-Донген:
Три синих ветви, вскинутые к небу,
Весна над розовым квадратом дома.

Мы выбежали, словно дети,
Из дома душного на волю.
Тянули сок из стебля трав
И были радостны с утра.
Теряли весело рассудок.
По лугу он летал, как мячик.
Его не сдерживали сети
Покорно принятых запретов.
Там от очков метнулся зайчик,
Но был к земле прижат ладонью –
Уж не скакать ему по кочкам.
Тонули в топи незабудок,
А на воде темнела тина,
Осока попадала в стень,
Короткие ложились тени
У ног, и надвигался полдень.
Охотно каждый бредил сенью,
Когда катилось лето в Лету…

Те крылья – цвета спелой ржи.
И голубыми васильками
Расшиты белые одежды.
Три путника своей дорогой
Идут и кличут Авраама.
Кругом протоптаны межи,
К реке протянут скат пологий,
В низине тучные стада.
Пастух дудит вдали на дудке.
Мы собираем незабудки.
А в полдень тронется вода.

И снова ржавый купол храма
Встречает снятыми крестами,
И снова попраны надежды…
Вдали: три посоха, три ангела…
Три белых голубя: над нами.

В день траура уснет война,
Под голову положит руки.
Страну подавит тишина,
И неизбывной скорби звуки
Сорвутся с оркестровых труб.
Как будет горек голос меди,
Когда у смерти много снеди.
От сна воспрянет каждый труп
С тяжёлой думой о погосте.
А там, под грудою развалин,
Белеют молодые кости,
И череп весело оскален.
В глазницы понабилась пыль.
Но сраму мёртвые не имут,
Они ползут туда, где омут,
Где тиной зарастает быль.
Кусочки синего свинца
Лишь точки смертного конца.
Воронкой взрыты водоёмы,
Мосты разрушены, дома
Сошли от ужаса с ума,
Они друг другу незнакомы,
Стоят расколоты тоской.
Дверь бьётся в панике доской.
И окон впадины пустые
Роняют звонкое стекло
На вздыбленные мостовые,
Где столько близких полегло.
Всех беженцев, сирот в слезах
Земля чужая не приемлет.
Людей отчаянье объемлет,
За ними тенью ходит страх.
В окопах плач о матерях,
В домах стенание о сыне.
Удачен у войны покос,
Что не селенье – то погост.
И сладко ей дремать на Сене.
Твой траур Франция во мне,
Ты гибель обрела в войне,
Но не постыдна эта гибель.