Гамзат Цадаса - Мудрость

Несчастье с песнею моей
Произошло нежданно.
Ее в газету я послал
На праздник Дагестана.

Гляжу – она, как толокно,
Размолота, измята
Так, словно встретилась в пути
С дубинкой суковатой.

Столкнулась, может быть, она
С оравой горьких пьяниц,
Чьи лапы на ее спине
Сплясали буйный танец?

А может, на кулачный бой
Попала к чондотлинцам
И еле ноги унесла,
Не рада их гостинцам?

Четверостишиям иным
Так по загривку дали,
Что их первоначальный смысл
Теперь поймешь едва ли.

А в довершение, видать,
Им плеткою досталось.
Агонизируют они,
В них жизни не осталось.

О, бедный череп! Ведь на нем
Не счесть рубцов и вмятин.
Мне этот случай роковой,
Признаться, непонятен.

У песни ребер целых нет,
Взирает мутным взглядом,
Как наш гуляка Мустафа,
Побитый камнепадом…

________

Коль в каждом номере у вас
Подобных «жертв» десяток,
То вы прославитесь, везде,
«Герои» опечаток.
Но самокритика всегда
Вину загладить может.
И эту песню, я прошу,
Опубликуйте тоже!

Отошли давно назад
В жизни нашей стороны
Многие, как говорят,
Пережитки старины.

В поле, убыстряя ход,
Строем тракторы идут.
С неба самолет – и тот
Облегчает людям труд.

От арбы народ отвык, —
В горы едет грузовик.
Молотилки на гумне.
А плуги!.. Куда уж мне!

Я могла пахать, пока
Было поле бедняка,
А в колхозе ширь полей
Не для силушки моей.

У дубовых старых сох
Дуб потрескался, засох,
Нам свой век докоротать
На задворках по углам.
Все забыли, как нас звать,
Называют просто: «хлам».

Пусть сдадут меня в музей,
Чтоб потом в музейный зал
Педагог привел детей
И меня б им показал.

О прошедших временах
Ваши дети знать должны.
Пусть останусь я как прах
Отошедшей старины.

Мое дыханье, песня моя,
Куда ты уходишь, едва рождена?
Ты, голос мой чистый, мой нежный напев,
Крадет вас, прислушиваясь, стена?

Такого капкана не видывал я:
Чуть вымолвишь слово – поймали его.
И вора такого не видывал я:
Чуть вымолвишь слово – угнали его.

Поставил бы стражу – не знаешь, куда:
Мой глаз провода оплетают кругом.
Замок бы повесил, да только – на что?
Язык мой украл ты, ворующий ртом!

Хитер, как лиса, ты: взобрался на столб —
И носишь мой голос над всею страной!
Зачем ты шпионишь за каждым
словцом —
Иль договор джинн заключил с тобой?

Два слова, Товарищ! (Прости, перебью!)
Но всю мою жизнь, до последнего дня,
Тебе рассказать я правдиво хочу,
Чтоб вором не называл ты меня.

Незримое на престоле моем,
В природе царило я тысячи лет.
Народ, не ведая обо мне,
Задумывался, увидев мой свет.

Мне скрыть от народа не удалось
Таинственный блеск моего огня,
Свое убежище он выдавал,
И стали преследовать люди меня,

И цепкой мыслью схватили меня,
И выволокли из мрака на свет.
Казалось, людям меня не найти,
Но верной дорогой привел их мой след.

Правительства были без языка,
Пока моего не присвоили рта.
Холодным ковали строптивый металл,
Пока не блеснула моя теплота.

И вот я двигаю грузный фургон,
Чтобы крестьянских сберечь лошадей.
На тракторе я вращаю мотор,
Освобождая силы людей.

Я улицы вам освещаю в ночи, —
Огнями ламп города расцвели.
Я на заводах плавлю металл,
И богатеют народы земли.

И слово твое, и песню твою
До всех доношу я в родном краю.
Я каждому твой задушевный напев
Невидимой силой передаю.

Ты слово сказал – уже с ним я в Москве,
Другое поешь – возвращаюсь за ним.
В мгновение ока я путь прохожу,
Что за год для поезда недостижим.

Дивится стремительный самолет:
Я пыль никогда не взмету из-под ног.
Пернатых царь, величавый орел,
Меня бы догнать и решиться не смог.

Соперник мой – только солнечный свет,
Он горы единым лучом обойдет.
Да зоркое око весь видимый мир
Обнять успевает в один поворот.