Юсуп Хаппалаев - Чеканное слово

Моей судьбы загадочная веха
Пороховые осеняет дни.
В горах Кавказа был я четверть века
Имамом Дагестана и Чечни.

Я дал понять и недругу и другу,
Что жил не зря и воевал не зря.
И при оружье сослан был в Калугу —
Почетный пленник белого царя.

Он разрешил отправиться мне в Мекку,
Взяв жен с собою, сабли и Коран,
Но не дал мне удел, как человеку,
Добраться до святыни мусульман.

Я вспоминал родимых гор отроги,
Где рдел,
как восемь ран моих, кизил.
Слетел с небес, когда я был в дороге,
За мной посланец смерти Азраил.

Давно лежу среди песков пустыни,
И не могу понять я, почему
Во лжи и в достоверности поныне
Нет имени покоя моему?

Дорога в даль бескрайнюю ушла,
Ведет нас всех судьбы предначертанье.
И жизнь, какой бы долгой ни была, —
Длинней ее людское упованье.

Когда бы я владыкой стал,
Который раздает удачи,
Лишь честным людям, не иначе,
Я б те удачи раздавал.

И ставил людям бы в заслугу
Добропорядочность и честь.
К такому избранному кругу
Не всех сумел бы я причесть.

И, грозно преданный наветам
Всех подлецов, чей сонм велик,
Я оказался б в мире этом
Наиславнейшим из владык.

Я знаю:
в любом далеке
Над люльками песни поются.
Везде на одном языке
И плачут, как мы, и смеются.

И стонут от боли, как мы,
И всюду едино, как небо,
Понятие света и тьмы,
Понятие жажды и хлеба.

Случалось,
меж ближними, друг,
Хватало недоброго взгляда,
Чтоб тень пробегала бы вдруг
И вспыхивал порох разлада.

Порой обнаружим в меду
Коварную горечь полыни,
И мир, торжествующий ныне,
Глядишь – перейдет во вражду.

Как хлебу созревшему пламень,
Опасен и в наших местах —
Кто держит за пазухой камень,
Улыбку неся на устах.

В подножии небес
Не раз видали вы
Гранитный этот лес
Без веток и листвы.

Сошлись за рядом ряд,
Держа в одном строю
Посмертный свой парад,
Погибшие в бою.

И барабана нет,
И тверд безмолвный шаг,
И рдеет в небе свет,
Развернутый, как стяг.

Не выдержан ранжир,
Как у дерев в бору.
Но кто здесь командир
На каменном смотру?

Не обелиск ли тот,
Что стал чуть в стороне?
И медный гул течет
В небесной вышине.

О, сколько,
знает рок,
Дум не воплощено,
Погибло вещих строк,
Детей не рождено.

И, с головы до ног
Вся в черном,
шепчет мать:
– Когда же ты, сынок,
Придешь меня обнять?

Полынные слова
Мучительно, навзрыд
Здесь выдохнет вдова
И слезы обронит.

Печальницу сестру
Воочью видит брат…
Как будто на смотру,
Надгробия стоят.

Бессменных часовых
Встречаю караул
У древних стен твоих,
Отеческий аул.

У башен городских
У Вечного огня
Не раз помянут их,
Колени преклоня.

Забвенья павшим – нет,
Будь, память, им верна.
На перекличке лет
Чекань их имена!

Гремит безмолвный шаг,
И зримый стал вдвойне,
Как расчехленный стяг;
Свет, рдея в вышине.

Не персиковой косточки ли вроде
Твой лик морщинист,
Встречный мой собрат?
К тому же ты —
Живой укор природе —
И хромоног при этом,
И горбат.

Но я тебя ни словом не унижу,
Нет, не уродом предстаешь мне ты,
Когда твою, застенчивую.
Вижу
Я душу человечной красоты.

Зато уродом назову иного
Я статного красавца,
Не греша,
Чья, норова коварного и злого.
Предстала вдруг
Мне черная душа.

Когда цветок среди травы зеленой
Покроет увяданья желтизна,
Роса в цветке становится соленой,
И, словно вздох, печальна тишина.

Качается цветок, под ветром плачет,
Он знает – жизнь его обречена…
Но добрая земля до срока прячет
Упавшие слезами семена.