Анастасия Горнунг - Упавшие зерна. Бегущие ландыши

Мне мечталось жить на свете —
Всем дарить свою улыбку,
Мне поймать хотелось в сети
Золотую чудо-рыбку.

Я мечтал о Белом море
В пору северного лета.
О прохладе, о просторе,
О прогулках до рассвета.

Соловецкая природа!
Там по вёснам – будто шутка —
От заката до восхода
Нет ночного промежутка.

В небе беглый блеск свечений,
Я лечу мечтой тугою
В царство северных оленей
За архангельской тайгою.

Не стрелой лечу, а чайкой
И кружусь над Белым морем,
Не бренчу я балалайкой —
Плачу безутешным горем.

Край таёжный, я тоскую,
Ты во власти злого змея,
Красоту твою живую
Жгут и рубят не жалея.

Гибнут, падают без меры
Все звериные породы,
Их изводят браконьеры —
Истребители природы.

Истина на дне колодца,
Жизнь идёт, как лодка, зыбко.
Никогда не попадётся
В сети золотая рыбка.

Только море плещет глухо,
Белой пеной память смыта,
И сидит судьба-старуха
У разбитого корыта.

Когда же ты взойдёшь, заря,
Что Пушкин ждал ещё в те годы,
Когда ж согреешь нас, горя
Сквозь сумрак, золотом Свободы?

Древние пращуры, предки мои,
Викинги, конунги, – то ли варяги,
То ли германцы. Но тысяча лет
Нас разделяет, как бездна морская.

Вижу таинственный северный край,
Скудное солнце зимой и метели,
Скалы седые и сосны на них,
Вставшие медно-зелёной стеной
И устремлённые в бурное небо.

Слышу, как стонет и воет Борей,
Волны бросает на гулкие камни,
Рвёт паруса – и летят корабли
К странам неведомым. Месяц февраль
Именем звался моим у варягов
И у германцев. Летят корабли
Северным морем и, кутаясь в шкуры,
Смелые люди стоят у руля.
Ветер несётся за ними вослед,
Бьёт паруса и вздымает пучину,
Чайки мелькают над пенной волной
И альбатросов могучие крылья.

А с материнской, с другой стороны,
С Францией я породнился далёкой,
С тёплой, цветущей, весёлой страной.
Там дровосеками предки мои
Были когда-то. И в те времена
В здешних дремучих и древних лесах,
Ныне исчезнувших, лаяли псы,
Пели рога королевской охоты.
Бабушка, бросив родные края,
Сад Марвелиза у стен Безансона

И виноградники, в северный край,
В нашу Москву переехала рано.
Было ей двадцать. Судила судьба
Здесь ей остаться. И замуж она
Вышла за русского, перемешав
Южную галльскую с русскою кровью.

Как же я прочно стоял на земле,
Бегал и прыгал, влезал на деревья.

Ездил верхом без седла на коне
По деревенским цветущим просторам.

Шёл по дороге в больших сапогах,
Всех обгоняя большими шагами.

В дальние дали любил я глядеть
С крепкой вершины высокого дуба.

Были глаза у меня до войны —
Зорче орлиных зелёные очи.
Были глаза у меня – а теперь
На солнце гляжу я
И солнца не вижу.