Регина Наумова: Ты спросил, что такое есть Русь…

И теперь, помогая жить,
Вечным эхом звучат стихи.
Миру Пушкина не забыть —
Нашу гордость, совесть, грехи…

В брызгах пенных поэта тень.
С рёвом волн слит голос живой.
Думы полнятся… Тает день…
И туманится взгляд слезой.

Он уходит в ночную тьму,
Тише строк пленительных сласть.
Долго кланяюсь вслед ему —
Велика гениальных власть.

Нить искусств у нас прекрасна.
Златом мудрых вещих слов
Вышивали не напрасно
Пушкин, Лермонтов, Крылов…

Пушкин наш — «невольник чести»,
Против мнений света шёл.
В нём жила любовь… Без лести —
Пушкин — это хорошо!

Как велик был данный жребий —
Стать свирелью божества.
Все века снимают кепи
В честь святого торжества

Слов и рифмы простодушной.
Повторяют песнь во сне.
Музыкальны так, воздушны
И красивы строфы все.

Мир тебе, поэт России.
Сонмам искренних сердец
Ты глаголил, как Мессия,
Наш возвышенный творец!

Побеждён духом страх,
Что недугами правит…
Силу слов и струны
Добродушный нрав славит.

Среди добрых и злых
Ищет он справедливых.
Камень бросить? Судить
Лицемерьем гонимых?…

Руку падшим подаст
И понять спор сумеет.
Плохо злобу плодить;
Лишь добро души греет.

Прочь отброшена месть.
Месть ведёт в царство злобы.
Правит ненависть там.
Палачи высшей пробы:

Зависть, ревность и дурь
Служат ей раболепно,
Запытают, убьют —
Руки сложат молебно…

След свой в памяти всех
Дух добром пусть оставит,
Много выносит дум,
Дружбу в песнях прославит.

Побеждён им был страх,
Что недугами правит.
Силу слов и струны
В жизни нашей он славит.

Я как бы заново рождаюсь в новых рифмах,
С ребячьим обнаженьем обнажённых
Души и сердца, для бездонного смиренья
Пред высшей властью и его веленья.

Он облекает пламенем крылатым думы.
О, если б знали вы про боль святую…
К своим читателям протягиваю руки,
В них — результат преображённой муки.

Примите же, любя, мои стихотворенья —
Сияющий отсвет бессонной ночи.
Мне не тяжёл сей крест, поскольку с ним — поётся
И вам душа с любовью отдаётся.

О прелесть дум и чувств поэта,
Не ждущего тусовочных похвал,
Продажных восхвалений света
И чтоб народ толпящийся орал:
«По-нашенски срифмовано всё это!»

Пускай не избран он фортуной,
Богатств не нажил, славы и чинов.
Зато душевны как все струны
Его горячих искренних стихов —
Как скандинавов и карелов руны.

Он полон силой вдохновенья.
Сей дух сравню с курильницей святой.
Понять сумел предназначенье —
Жить с лирою небесной, не земной…
Его не станет, будут сожаленья.

Время гнёт нашу жизнь в три дуги.
Приближается эндшпиль и — баста…
Рвусь из клетки. В глазах аж круги —
Боль от прутьев для птицы из касты.

Сей душе ни к чему ваш почёт,
Ваши страсти и вопли паскудства.
Ложь, и алчность, и грязный рассчёт…
Для меня — эшафот безрассудства.

Эх, прощай, злата-клетка. Настал
Расставания час. Нет печали.
В путь зовёт душу пенистый вал.
Новь серебряным плеском встречает.

Иду путём своей души.
Не думаю о том, что будет:
Творить в столице иль в глуши,
Во славе жить иль пусть осудят…

Иду и делаю дела.
Не поддаюсь на оправданье.
Такой Отчизна родила:
На взлёт, паденье и страданье…

Пророчества ночные чту.
Ничьей любви убить не смею.
С судьбой сражаюсь за мечту
И о потерях не жалею.

Иною быть я не умею.

Забыть ли Родине детей,
Погибших на кровавой ниве? —
Как без отрубленных ветвей
Стоять берёзе, дубу, иве?…

Забыть ли ужасы войны? —
Пугают списки жертвам боя.
За ними плач детей, жены
И мамы русского героя.

Забыть ли прожитые дни
За чтеньем книг про те событья? —
Как много дали дум они,
Как много вызвали наитий.