Регина Наумова - Ты спросил, что такое есть Русь…

В тебе утоление боли
От гнева на все разлуки.
Но жить без лихости, муки
Так скучно, словно в неволе.

Ты знаешь про ценности в душах.
Они не видны в анкетах.
Бывают в строфах поэтов,
Где честности речь послушна.

О волны морские, поверьте,
Мне нужен волн поединок.
Чтоб искры — вместо слезинок!
Чтоб сильной остаться до смерти.

Твоей красотой упиваюсь.
Шуми, мощь океанная.
Жизнь твоя — ох, окаянная.
Моя — такая же… каюсь.

Не по тропам чужим брести мне б рассеянно
Под одеждами серыми плачущих туч,
А вдоль шири полей, по доброму сеянным,
Каждый колос в которых и добр, и могуч.

Всё бреду я, увы, под шум околесицы
Чужеродных базаров, пирамидных красот…
Хоть и плещется ночь здесь сияньем месяца,
Но в своём сотворенье не вижу высот.

Изболелась душа — далече до истины…
Неужель всюду зло? Нет, нет, сердце, не верь!
От терпенья, пустот… в кровь зубы стиснуты,
Всё ж упорно стучусь к людям в каждую дверь.

Люди добрые, будьте с путником ласковы,
Он кормился в пути только диким плодом.
А мечты и надежды цвели все сказками
И ложились в потрёпанный жизненный том.

Прикоснитесь, познайте силу горения;
Мне не надо признанья, суть ведь не в том…
Помогу вам понять: стихов сотворением
Правят правда, любовь, с разуменьем при том.

Свои стихи не назову забавой.
Они — сосуд тревоги и труда.
Пою в них Русь, овеянную славой,
А это есть высокий труд! Да, да.
Лик кроткий над листами наклоняя,
Гляжу, как дремлет ряд стандартных слов,
Но в старенькие чётки дополняя
Брильянты свежих слёз, внемлю: готов

Исповедальный стих — моя котомка,
Завещанная предками… Как тень,
К плечам прилипла да поёт негромко
О жизни городов и деревень…

И мне поёт: концы страны измеришь,
Бродяжничая призрачной звездой,
И в счастье, правдой крася стих, поверишь,
И честной быть всегда с самой собой,

То в светлой радости, иным — убогой.
Начнёшь прощать друзей, а вслед — врагов.
И станешь помазуемою Богом,
Молясь на виды золотых стогов…

Я злые скорби все, и счастье с горем,
И радости страны моей впила,
Где песни русичей подобны зорям,
Что поджигают храмов купола.

Дано судьбой бродить мне по дорогам
И прославлять повсюду отчий край.
Мои стихи — от разговоров с Богом…
Они окно приоткрывают в рай.

Я в них прошу хранить мою Россию
И защищать злом вытерзанный люд.
Молюсь, чтоб чёрта одолел Мессия.
Молюсь, чтоб даден был сердцам уют.

В душе поэт растёт, творит свободно.
И правда русичей ему есть мать!
Как возмужает, назовут народным
За то, что за народ готов страдать.

Да, да. Стихи не назову забавой.
Они — источник благости труда.
Пою в них Русь, овеянную славой.
То высь судьбы, поймите, господа.

Душа развернулась и вышла из тела,
А космос вошёл, мол, пора восвояси…
Душа, как сова, из-за веток глядела
И пела на дереве, прозванным ясень.

Собака служила плохим дипломатом;
Шумливая, как океанские волны,
С зерном возвращалась к ноге… И обратно
Неслась, стиснув пастью, как горстью, куль полный.

Скребла лапой землю сотворчески мило,
Мечта становилась возможной, поверьте,
Рассеивать зёрна иных миров было
Событием светлым, как ноты в конверте…

Прочесть их… проникнуться — тоже работа.
Подслушать мелодию… к речи примерить…
Срастить воедино, чтоб вышло не что-то,
А очень космично, чему стоит верить.

Но та сотворённость творящих в просвете
Повисла ненужною брошенной тенью.
Душа прорастала, но сохла… заметьте,
Подобно не взятому в вечность растенью.

Умнеет собака — служивая строчка;
Бежит по приказу и ловит след сердцем.
Найдя, возвращается тёмною ночкой…
Рассудку работа и сердцу — умельцам.