Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929

         О советских чудесах
         В костромских лесах

   Шутка шуткой, а дело делом.
Много есть чудес на свете белом,
Теперь на них прямо полоса.
Но что все эти чудеса,
Сколь там они ни громки,
Перед чудом в селе Шунге на берегу Костромки!
   Хотя тут покуда
Еще и нет чуда,
А лишь зерно размера малого,
Но зерно – чуда небывалого,
Чуда такого,
Что описать его толково,
Каким оно будет, достигнув зрелости,
Ни у кого не хватит смелости.
Может, это только по плечу
Одному Ильичу,
Чей образ был со мной неотступно.
Я же со всеми гостями купно
На новое электроздание
Глядел, затаив дыхание,
И, видя восторги местного населения,
Готов был заплакать от умиления.

   Буржуи! Интеллигентные книжники!
    Смотрите: вот где подвижники!

Сорок деревень
Изо дня в день,
Не три дня, а три года,
Погода – непогода,
Выбивались из сил,
Каждый рубил, и возил, и носил:
В черных дебрях дорогу прокладывал свету!
   Серяки-мужики
Сорока деревень у Костромки-реки,
Описать ваш подвиг какому поэту?
   Был великий у нас и развал и разор.
Нам враги вопияли: позор!
Позор!
За Советскую власть вам расплата! –
«Советская власть во всем виновата! »
   Нынче стали мы наши прорехи чинить.
А в Шунге уже вона какая «заплата»!
Что ж? Попрежнему ль будут враги нас винить?
– Все Советская власть виновата ?!

    Шунгенский герой и его завет –
            Да будет свет!

«До-го-ра-ай м-мо-я луч-чи-на!»
Не коптеть тебе в Шунге зимней порой! –
Крестьянин Стругов коренастый мужчина,
Вот кто подлинный шунгенский герой!
Его слова – электросвечи.
Даю осколок из его удивительной речи:
«В 19-м годе всякий видел, что деется в родной стране.
Надо становиться на крепкие ноги.
Сказал я советским властям:
   „Устрою електрическую станцею“.
   „Трудно!“ – говорят.
   „Беру на себя ответ. Поддярживайте только“.
   „Поддяржим“, – говорят.
Обратился я к народу:
   „Братцы! Поддярживай!“
   „Поддяржим!“
А когда народ говорить и обещаить, ето все уже.
Поддярживали. Я народ забивал у кажную щель.
Нужно в один день 30 000 пудов выгрузить, – выгружали.
Лошадей запрягали, сами впрягались.
   – Давай! Давай! Давай!
Видя теперь здесь усех людей, забываешь усе,
                    что было пережито.
Одначе, когда решаишьси на усе, усе делается
                    скорее и кончается спорее.
Сказали: да будет свет!
И вот: свет!»

      Моя речь – импровизация –
        Всеобщая электризация

Настал мой черед – сказать приветствие.
Я его не повторю здесь, вследствие…
Вследствие того, что у хорошего стихотворения
Нет хорошего повторения.
Да и не мог я говорить дурно!
Все были наэлектризованы в электроизбе.
И если мне аплодировали бурно,
То аплодировали также себе,
Гордясь перед гостем из красной столицы
Редчайшим добром:
Огненным ярким пером
Электрической дивной Жар-птицы .
   Когда на полянке прибрежной
Любовался я молодостью нежной
Крестьянских ребяток, взметывавших руки
И показывавших всякие гимнастические штуки,
Вдруг походкой поспешной
Подошел ко мне поп, сновавший в толпе,
И внезапно к руке моей грешной
«Устами прильпе»,
Назвавшись «жрецом народного миропонимания».
Бедный, бедный отец Леонид!
До чего довел его вид
Засверкавшего электроздания!

          После электростроя
          Чудо иного покроя

Тут же рядом
С ревнивым взглядом
Стояли послы из деревни иной.
А потом все ходили за мной
И твердили весьма настоятельно,
Чтоб приехал я к ним обязательно.
А тому их мотивы:
«В Шунге орудуют кооперативы.
Хоть в Шунге огороды и высокого качества,
Но в ней еще много кулачества.
А в „Минском“, селе ,
Беднота вся сидит на земле.
Она нынче богаче.
Одначе
О делах ее дивных посольство не скажет,
А дела все… на деле покажет».
   Два работника местных, земотдельцы, похоже, –
В оба уха мне стали гудеть:
«В Минском вам побывать надо тоже.
Есть на что поглядеть!»

        Вот это чудо так чудо,
И другим деревням поучиться б не худо

   Через день поглядели.
Чудеса, в самом деле!
Не дошли мы до первого двора –
Навстречу с флажками детвора,
Румяная, курносая,
звонкоголосая.
Солнце, кстати, не важничало,
За облаками не саботажничало.
Мужики и молодки приветливо щурились.
Старики тоже не хмурились.
Ну, прямо сказать, дорогая родня!
   Ждали, мил-лай, два дня,
Хлеб в других деревнях весь подмоченной, хилый,
А у нас, погляди ты, каки зеленя.
Рядовою все сеялкой сеяли, мил-лай!
Межи к черту! Засеяли все под одно,
Сортировкою выбрали семя-зерно.
Вон в 20-м году все кругом голодали:
Наказал, дескать, бог.
Знамо, глупость одна. Мы же весь продналог,
Не натужившись, сдали.
Ноне тоже не страшно. Не будет заминки.
А теперь погляди-ко на наши новинки!