Федор Сологуб - Том 7. Стихотворения

Туманный день глядит в окно,
В душе и пасмурно, и строго.
Воспоминания давно
Стоят угрюмо у порога
Изнемогающей души,
Не появляясь, не скрываясь, –
О днях, когда в немой глуши
Я жил, восторгами питаясь,
Далёкий призрак возлюбя,
Мечтою обнимая тени,
И жизнь недужную губя
Под гнётом страстности и лени.

В молчаньи звёзд, в дыханьи ветра с полуночи
  Улики явственные есть.
  О, духи зла! Закройте очи
И не мешайте мне безропотно отцвесть.

Меня и вас одна объемлет неизбежность,
  Ненарушим всемирный строй.
Всё должно быть: для жизни – радость и мятежность,
  Для смерти – тленье и покой.

  Недотыкомка серая
Всё вокруг меня вьётся да вертится, –
То не Лихо ль со мною очертится
Во единый погибельный круг?

  Недотыкомка серая
Истомила коварной улыбкою,
Истомила присядкою зыбкою, –
Помоги мне, таинственный друг!

  Недотыкомку серую
Отгони ты волшебными чарами,
Или наотмашь, что ли, ударами,
Или словом заветным каким.

  Недотыкомку серую
Хоть со мной умертви ты, ехидную,
Чтоб она хоть в тоску панихидную
Не ругалась над прахом моим.

Был широкий путь к подножью
Вечно вольных, дальних скал, –
Этот путь он злою ложью,
Злою ложью заграждал.
То скрывался он за далью.
То являлся из могил,
И повсюду мне печалью,
Он печалью мне грозил, –
И над бедной, тёмной нивой
Обыденных, скучных дел.
День тоскливый и ленивый,
День ленивый потускнел.

В полумраке я томился
Бездыханной тишиной.
Ночь настала, и раскрылся,
И раскрылся мир ночной.
Надо мной у ночи крылья
Вырастали всё темней
От тяжёлого бессилья,
От бессилья злых огней.
И печально, и сурово,
Издалёка в мертвый край
Повелительное слово
Веет, слово: «Умирай».

Месяц встал, и пламенеет
Утешеньем в сонной мгле.
Всё далёкое светлеет,
Всё светлеет на земле.
Отуманенные дали
Внемлют сладкой тишине,
И томительной печали,
Злой печали нет во мне.
Всё томленье, всё страданье,
Труд, и скорбь, и думы все, –
Исчезают, как мерцанье,
Как мерцанье на росе.

На распутьи злом и диком
В тёмный час я тихо жду.
Вещий ворон хриплым криком
На меня зовёт беду,
А на небе надо мною
Только грустная луна,
И тоскует ночь со мною,
И томится тишина.

От луны мерцанье в росах,
И белеет мгла вокруг.
Тихо чертит верный посох
По земле волшебный круг.
Сомкнут круг, – и нет печали
В тесной области моей, –
Позабыты все печали
Утомленьем горьких дней.

Он из мглы выходит, – друг ли
Мне он тайный, или враг?
У него глаза, как угли,
Тёмен лик и зыбок шаг.
Я за дивною чертою
Для него недостижим, –
И стоит он за чертою
Тёмный, зыбкий, весь как дым.

Он смеется и не хочет
В тёмный час признать меня.
Он томленья мне пророчит,
Взор свой пламенно склоня, –
И во мглу с недобрым словом
От меня отходит он, –
Я его зловещим словом,
Вражьим словом не смущён.

Мне под солнцем горе мыкать
День за днём не привыкать.
Ночь придет, – я буду кликать
В тёмный час его опять,
Чтоб за дивною чертою
Погадать, поворожить, –
Только здесь лишь, за чертою,
Мне, усталому, и жить.

Мне сегодня нездоровится:
Злая немочь ли готовится
  Одолеть меня?
С торопливой лихорадкою
Поцелуюсь ли украдкою
  На закате дня?

Но не страшно мне томление, –
Это лёгкое кружение
  Я уж испытал.
Забывается досадное,
Вспоминается отрадное,
  Кроток я и мал.

Что велят мне, то и сделаю:
То сиделка ль с банкой целою
  Горького питья,
Или смерть у изголовия, –
Всем готов без прекословия
  Покоряться я.

Всё почивающее свято,
В смятеньи жизни – зло и грех.
Томила жизнь меня когда-то
Надеждой лживою утех.

Её соблазны были многи,
И утомленья без числа.
В великолепные чертоги
Она мечты мои звала,
И на жестокие дороги
Меня коварно увлекла.

Но близость кроткой смерти чуя,
Уснули гордые мечты.
Я жду смиренно, не тоскуя,
Благой и вещей темноты.