Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Еще прохладный воздух тих,
И дышат звезды чистотою,
И мой проснулся ранний стих
Под целомудренной зарею.
Он всё поймет и повторит,
Он облетит все страны света,
Но чем твой первый взор горит,
Не передаст и стих поэта.

Дитя мое, не говори,
Что безучастны мы в творенье,
Что хоры звезд и блеск зари —
Не смелой мысли отраженье.
Дитя мое, не помышляй,
Что смелыми не Бог владеет,
Что ты не дух и жизнь не рай,
Когда мне грудь твой взор согреет.

Затихнул бой, борцы заснули.
Чуть шепчет с берегом прилив,
Вчера в стремительном разгуле
Всю ярость гнева расточив.
Но почему вздохнуть так трудно,
И смутной боли грудь полна,
Пока над берегом безлюдно
Проходит полная луна.

Спасибо дружбе, – я готов
И, получив твою тетрадку,
Страницы жизни и стихов
Перебираю по порядку.
Опять сияет предо мной
Тот ровный свет, хранимый свято
От первой песни заревой
До умудренного заката.

Храни Господь мое родное,
Мое далекое дитя,
Когда на море голубое
Смеется день, в огне блестя,
И смело в плаванье чужое
Корабль уносится шутя,
Храни Господь мое родное,
Мое далекое дитя,
Когда на море ледяное
Сорвется вихрь, в снастях свистя,
И станет биться, как живое,
С ним судно, к северу летя,
Храни Господь мое родное,
Мое далекое дитя.

Скалам и морю голубому
Я отдаю свою печаль:
Пускай прильнут ко мне, больному
И понесут с собою вдаль.
Звездам и молодому маю
Свою любовь я отдаю:
Я, как они, в огне сгораю
И забываюсь и пою…

О чем ты думала, о ком,
Когда полна огня немого
Забылась вдруг мгновенным сном
У моего огня ночного?
Чье имя лепетала ты
Сквозь сон, одна, в объятьях ночи,
Широко открывая очи
Со стоном неги и мечты?

Спит церковь ветхая, жилище
Минувших подвигов и битв,
Спит в забытьи, как пепелище
Святых восторгов и молитв.
И сердцу внятно: в запустеньи
Здесь Божье чудо, Божий храм,
Здесь веют горние виденья
И вьется вечный фимиам.

Всё сердце там, где склянки бьют,
Где на судах, бегущих смело,
Спокойно люди берегут
В их руки выпавшее дело.
Всё сердце там, где склянки бьют,
Где спят до срока непогоды
И хмуро скалы стерегут
Брега безлюдные и воды.

Мне жалко прошлого веселья
Далеких и беспечных дней:
Оно как легкое похмелье
В усталой памяти моей.
Всё чудится: оно приснится,
Оно повеет надо мной,
И сердце кротко примирится
С своею скудною судьбой.

Сыск обоюдный то и дело…
О, где ты, русская земля,
И в неге льющиеся спелой
Колосьев полные поля,
И за хлебами, с колокольни,
Едва заметной из лесов,
Назавтра к празднику Господню
Поющий колокола зов.

Здесь полный пруд под ряской тины,
А там полей немая гладь…
От общей ласковой картины
Черты единой не отнять:
Ни старой яблони, так сонно
К окну приникшей подремать,
Ни почерневшего балкона,
Где хорошо зарей мечтать.

Я взял у стройного японца,
Как дерзкий гость, на всем лету
Его изысканное солнце,
Его воздушную мечту, —
И под прозрачными огнями
Тот путь с счастливых островов
Осыпал крупными цветами
Из экзотических садов.

Я твой, я твой… Спускаясь к устью,
Уже в беспарусной ладье,
С какою нежностью и грустью
Я предаюсь твоей струе.
С каким безгрешным сладострастьем
Назад я обращаю взор,
Любуясь издали, как счастьем,
Виденьем легким нив и гор.

Года бегут, года уносят
И жизнь, и молодость, и пыл,
Уж сердце, что восторгов просит,
Ревнивый опыт остудил.
Года бегут, но отчего же,
Как сказка волшебства и сна,
В душе моей одно и то же:
Всё ты, и нежность, и весна.