Николай Векшин - Стишки и в шутку и всерьез

Я «стреляю» в тех и этих
Каждый раз в своих куплетах.
Жаль, что толку не даёт.
Дайте, братцы, пулемёт!

Тут в коровниках злой ветер свищет.
Обветшали, продырявились кровы.
А найдёт – тот кто вовремя сыщет,
То, что было сначала едой для коровы.

Распахнулся прямо настежь
Козерог пред Овном в нимбе.
Лавры голову пронзили
Из-под Южного Креста.
Вышло тут моретрясенье
И вулканы вдруг ожили.
Обнажилась Афродита
Аж до слёз, до самых сбитней
Цвета бронзы, до пупка.

Где-то взмахнули в глубинах большие ресницы,
Губы по сердцу скользнули, проникнув куда-то во внутрь.
Плёс тонкокоже в рассвете дрожал, как страница.
Снился бессонно мне вереска слов. Караул!

Мерин, может, и балда,
И живет он на конюшне.
Но не гадит никогда.
И стишки кропает лучше.

Я нашёл в душе сказкины краски,
Поцелуйных улыбок среди.
Акварельные глазкины маски
Без труда никогда не найти.

В час, когда наскучили игрушки,
Задымил плывущий пароход.
Я не знаю: скушать, что ль, ватрушку?
Иль идти к старушкам на компот?

Зарифмовав «любовь» и «кровь»,
Начну-ка я писать стихи.
Еще срифмуется – «морковь»,
А со «врагами» – «пироги».

Дрожь промчалась колкою мурашкой
По ногам, по бедрам, по спине…
Брызжет нагота. Летит букашка
На метле, в конвульсиях, к мечте!

Горстями скуку пить! И сразу – на троих!
Уфф! В страшном сне такое не приснится!
Когда электрик выключит постель,
То канитель с трусами сможет застрелиться!

Знаю я, что в той стране не будет
Этих губ, багрящихся во мгле.
От того и дороги мне люди,
Что с губами ходят по земле.

Я мысленно сегодня чего-то вдохновился
О том, что сиротливо грустит вчерашний день.
В башке гуляет ветер. И я брожу как призрак.
И нет до женщин дела. И вот – у них мигрень…
Курлычет и кудахчет синичка, как голубка,
Щекочет, разлюбезная, мне тело и нутро.
Мне ссориться не хочется. Сведу всё дело к шутке.
И заголю все нервы, рубашку и пальто.

Смеялся храбрец над уродливой смертью.
Весь в шрамах, как рыцарь, по жизни бродил.
Ключи потерял (перспективу бессмертья)
И тут же в могилу к себе угодил.

В моей пучине ты не сгинешь.
Взорваться я тебе не дам.
Кипящей глиной ты застынешь,
Кувшином станешь для вина.
Своим небесным птичьим взглядом
Ты крылья сбросишь в облака
И, ощутив озноб прохлады,
Придешь в себя в моих руках.
И пусть твоих сирен стенанья
В живой истоме страстных слов
Раскроют гейзер для лобзаний!
Таков сценарий про любовь.

Давай скорей дыхнём, товарищ, среди ягод.
И выдохнем затем. Потом слегка вздохнём.
Вздыхает здесь земля, вся в трещинках от тягот.
И трещинкам небес мы ягод принесём.

Объяло время огненно яз ы ки.
Опасность ходит прямо по пятам.
И весь он в перьях, огненно-великий.
Какое ж наслажденье небесам!

Разбитые стихи
Торчат в кусочках слов —
Кишками из башки.
Есть чтиво для ослов.

Погладь мои носки!
Утюг стоит на полке.
А после будет секс,
Оргазмы и любовь.
Прижмись ко мне скорей!
Давай быстрее кончим!
Всего ведь час у нас,
Мобильник и морковь.

В полёте
стаи поэтов стремятся упрямо на солнце,
все спорят с ветром,
поскольку не ходят на рынок.
Люди все – пешки,
на крыльях они не летают,
ездят на шинах
в своих разномастных машинах.
Боже! Ведь в пробках они застревают.
Почерком робота
буквы корячатся в строчках…
пахнет резина
и прочая гадость в подъездах…
Сгинут поэты в геенне
и в ад поползут на карачках,
если погрязнут в словесных потерь
заморочках.

Задержи меня в августе, Дева,
Хоть пора привыкать к сентябрю.
Поцелуи любви не остыли.
Я в осколках зари не сгорю.

Мы сошлись разномастные, слон с королевой.
И тут слон чуть не раздавил свою подругу.
Дружит ведь он с королевой белой.
А я гоняюсь за ним по кругу.
Слон весь белый, белый, белый. И масть ему не мешает
Брать в полон черных пешек-девок.
Всех сожрал. Теперь от трудов праведных отдыхает.
Что ж мне делать? Конём скакнуть что ли резво?