Николай Векшин - Стишки и в шутку и всерьез

Мадам Пиар его с мольбою попросила:
«Ах, котик, сделай что-нибудь такое, чтобы я
Проснулась утром супер-знаменитой,
Чтоб лопнули от зависти друзья!»

Он ей мозги заумностью не парил,
Трудился долго, день и ночь подряд.
И так ее он крепко пропиарил,
Что родился десяток пиарят.

Семейка тут же славою покрылась.
В газетах бум. И телеинтервью —
Дорога к славе. Тут же закружилась
Вся мошкара в округе, мать твою!

Супруги обскакали пол Европы.
Сгребли рекламы жирненький навар.
Пиарили детей, квартиру, сиськи, ж@пы…
И даже свой похмельный перегар.

Вот выросли пиарчики-детишки,
Размножились (такой у них был дар),
И вся страна сняла с себя трусишки,
Попсе гнусавой внемля и Пиар.

Косит косая косою своей
Женщин, мужчин, стариков и детей.

Черное небо без звезд и без дна.
Ст е лится саван. Там бездна одна.

Неба бездонного синяя синь,
Ты после смерти меня не покинь!

Зов бесконечный, непонятый миг…
Жизнь моя странная, что я достиг?

Рухнули в пропасть мои достиженья,
Мысли, надежды, успехи, свершенья.

Косит косая косою своей
Страшную жатву средь мертвых полей.

Решил я стать поэтом. Что же проще?
Ведь это ж не кайлом махать и не пахать.
Скрипи пером, ставь буковки и точки…
Приятнее работы не сыскать!

А рифмовать – любой дурак сумеет.
Вот слово «мир». Ставь рядом с ним «эфир».
Спина от словословья не вспотеет.
Ух! Стану я известным, как кумир!

Ну, что ж, вперед! С чего начать, однако?
Какое слово первым бы сказать?
Чтоб даже замороженный заплакал!
И чтоб аллергик перестал чихать!

А, вот! «Скажи-ка, дядя, ведь не даром…».
Нет, не пойдет. Известен сей предмет.
Сюжетец предложу я самый новый:
Про деву кроткую и роз ее букет.

Нет, лучше так начать: «свеча горела…».
Какие, право, дивные слова!
Ах, тварь! – Мне на нос муха села
И мысль куда-то сразу уплыла.

«Мой дядя самых честных правил…».
Про дядю вновь! Вот черт его дери!
Кажись, чего-то он себя заставил?
Пошли от «дяди» только пузыри.

Ура! Нашел! «Крестьянин, торжествуя…».
Да что же это снова за напасть!
Намеки я такие не рифмую,
Рискуя тут у дам впросак попасть.

Еще попытка. Вот шедевр покруче:
«Тебя я обожаю и люблю»…
Поэзия! За что меня ты мучишь?!
Ох, задолбал проклятый «де-жа-вю»!

Я лежу на диване
В абсолютной нирване.
Хорошо рядом с Вами,
Дорогая моя.

Я забыл про работу,
Про детей и заботы.
Мы вдвоем обормоты;
Вы в отключке и я.

Если встану с дивана,
Зашатаюсь как пьяный.
Вот летит лист багряный
К нам в конце ноября.

Лист в окошко влетает,
И активно порхает —
От зимы удирает.
Зря надеется, зря.

При слове «секс» всяк навостряет уши
И замирает, чуть едва дыша.
Нас не волнуют струн чужие души,
А тело – жаждет, млея и спеша.

К нам слово «секс» вползло змеей коварной
Из дальних стран, где все вокруг – товар,
Где слюни похоти и вежливости сальной —
Успеха и удачи гонорар.

Теперь у нас купить – что хочешь можно:
Девчонок, женщин, телок, баб и жен.
Кто слово «секс» впустил в страну неосторожно,
Пусть будет сам же СПИДом поражен!

Одно лишь слово – все разворотило,
Одно лишь слово – замертвило нас.
Одно лишь слово – все разъединило.
Одно лишь слово – будет судный час.

Мне это слово бритвой режет горло.
Пусть сердце кровью истекает вновь,
Но никогда мне это слово не заменит
Простого слова русского «любовь».

Хоть жжет тебя печаль на мерзкое жюри,
Не трать излишних слов, не плачь и не сморкайся.
Платочком сопли с носу оботри
И снова за стишок свой принимайся!

Нас жизнь, увы, нисколько не щадит,
И теплою рукою не ласкает,
Но бьет под дых и срезать норовит,
На склизкий лед с жестокостью толкает.