Николай Векшин - Басни

Как Жук жужжит жужжащими стихами!
Не замечает с ритмами проблем.
А Ёжик пусть колоться перестанет.
Помягче надо тыкать в морду всем».

Обидевшись, все звери разбежались.
Уж слишком их учитель был суров.
Пищать по-своему и квакать пожелали.
Осёл остался без учеников.

P.S.
Уча грамматике звереющих поэтов,
Указывая слабость их стихов,
Пойми, мой друг: увы, напрасно это!
И не бери пример с таких ослов.

Глаша дома ела кашу.
Но приелась каша ей.
В ресторан сходила Глаша
Похлебать горячих щей.

Нахл-ебалась до отвала.
Стало Глаше хорошо.
Дома кашу кушать стала:
В глотку что-то не пошло…

Собой деляся в ипостаси,
Индиго горький мёд алкал.
Ведь сам мужчиной был отчасти.
Любовь в бутонах он искал.

Песчинки мыслей собирая,
Он по цветкам с пыльцой летал.
И крылышки себе сбивая,
Нектар, как наркоман, лакал.

Но вдруг проснулась сука-зависть:
Известным стать через листок —
Свою фамилию прославить!
Ох, хоть бы кто-нибудь помог!

И, обломав двенадцать крыльев,
В протоку рухнул мотылёк.
Гребёт веслом теперь фамильным.
Последний стих! Какой итог!

На опушке возвышался дивный дуб;
Был хорош собою, крепок и не глуп.

Рядом в рощице берёзка подросла.
Вот любовь и приключилась, понесла…

Воспылал к берёзке страстью этот дуб.
И у ней взыграли чувства сразу вдруг.

Но приблизиться к подруге он не смог.
(У деревьев, как известно, нету ног).

А она лишь шелестела не ветру
И шептала: «Обними! А то умру!»

Что же делать? Как двоих соединить?
Есть ли способ расстоянье сократить?

Над влюбленными тут сжалилась судьба:
Дровосеки их срубили на дрова.

И сгорели вместе в печке два бревна.
Вот мораль: любовь спалит тебя дотла!

Козёл, в горах скакав,
Вдруг Козочку заметил.

Помчался к ней стремглав.
Она – ему навстречу.

И так они не слабо разогнались,
Что лбами стукнулись. И оба осерчали.

Бодались так, что искры сыпались из глаз.
«Ну и козлы!» – смеялся весь Кавказ.

Зачем Коза решила пободаться,
Вместо того чтоб попросту отдаться?

Да и Козёл упрямый тут не прав,
Что спутал секс и драку. Вот дурак!

Когда медуза сонная в волне
Устроит каверзу бездонной глубине,
Тогда ей скажет кротко глубина:
«Медуза! Ты исчезнешь, как волна».
Мораль. Когда напишешь что-нибудь небрежно,
Медузу вспоминай, волну и океан безбрежный.

«Идите ко мне, бандерлоги!» —
С ухмылкой Удав приказал.
Он не был безрукий, безногий.
И телом искусно играл.

Мартышки, рассевшись по кругу,
Смотрели ему прямо в рот
И так говорили друг другу:
«С Удавом един наш народ!»

Удав, развалившись вальяжно,
Вещал про взаимность и честь.
Мартышек чрезмерно отважных
Он смог на глазах у всех съесть.

В восторге от этого шоу
Трусливые стали смелей.
И тоже попали в желудок.
Удав стал ещё веселей.

Мораль тут совсем очевидна:
Гипноз из колец сладких слов
Мартышек сгубил. Но обидно,
Что есть еще много ослов…

Когда-то в тектонических разломах
Явился свету богатырь-алмаз.
Сияющий и чистый от природы
Он восхищал собою каждый глаз.

Алмаз был обработан ювелиром
И в дар царю коварно поднесён.
И грозный царь, который правил миром,
Как раб был тем алмазом покорён.

Король-сосед, узнавши о богатстве,
Пошел войной. И зарубил царя.
Он завладел сокровищем. И хвастал,
Что зверствовал совсем-таки не зря.

Король был через год зарезан вором,
Подосланным правителем другим.
Хозяин новый стал до неба гордый,
Что лишь ему алмаз принадлежит.

Но радовался он не слишком долго:
Отравлен был коварною женой.
Добычу получив, она проворно
Закрыла её в ларец золотой.