Николай Векшин - Басни

И, обнажившись перед Дон-Кихотом,
Она призывно бросилась в постель.
Но рыцарь не врубился отчего-то.
И продолжал сонетов канитель.

Он восторгался искренне и нежно.
Она, от нетерпения вспотев,
Все позы перепробовав прилежно,
Сбежала вскоре с Санчо-Пансой в хлев.

P.S.
Себя я не равняю с Дон-Кихотом.
И в Санчо-Пансы вроде не гожусь.
Но обхожу за десять поворотов
Всех Дульциней. И этим я горжусь.

Однажды в каком-то застойном болоте
Завёлся ужасный большой крокодил.
Лягушки заквакали «ах!», бегемоты
Пыхтели сердито: «Он нас оттеснил!»

И утки закрякали: "Экий мерзавец!
Он страшный, зубастый и хочет нас съесть!"
А цапли и гуси кричали: "Поганец!
Он к нам пристаёт! Не хотим умереть!"

И звери, и птицы охвачены гневом.
«Прогнать крокодила! Ату его! Бей!»
Досталось ему промеж глаз. И поленом
В башку получил он от дружных зверей.

Уполз аллигатор в расстроенных чувствах.
Болотному царству ведь был он не мил.
И стало в болоте тоскливо и скучно.
И все пожалели: «Ушёл крокодил!»

Чарльз Дарвин сравнил род людской с обезьянами.
А сходство не только в питанье, к примеру, бананами.
Характер людей агрессивен и тешится силою;
Всяк норов свой кажет, дерётся и скачет гориллою.

Припев : В теории у Дарвина – изъян.
Клевещет он на милых обезьян!

По жизни ведут человеки себя павианами;
Рыча, корчат рожи, коль вдрызг напиваются пьяными.
А трезвые тоже немало орут и кривляются.
И, словно макаки, чужою бедой забавляются.

(Припев )

Ломают, крушат, налетают войска басурманами;
Убийства вершат и полками, и целыми странами.
А в мирное время воюют камнями и палками
(Ну, как шимпанзе!), а супруги – ремнями и скалками.

(Припев)

Друг друга давя и утюжа огромными танками,
Солдаты довольны и – прыгают орангутангами.
Вожди на трибунах визжат, как гиббоны сердитые.
У них нет хвостов, но зато языки ядовитые.

(Припев)

Сегодня мне приснился Сатана.
Он был хорош собой, как супермен.
Сначала я не понял, не признал.
А он глазами хитрыми глядел.

Он положил мне руку на плечо:
«Помочь? Давай контрактик заключим…»
Ответил я, признаюсь, горячо:
«Ещё чего! Я справлюсь и один».

Вдруг он исчез. А прямо предо мной
Возникли три крутых боевика:
Все в хаки и с оружьем за спиной.
И говорят: «Свобода или как?»

«Раз за свободу надо убивать,
Я без неё, пожалуй, обойдусь.
Война велась в России все века.
Но до сих пор в позорном рабстве Русь», —

Так я сказал; и – нет боевиков.
А вместо них явился Президент:
«Шагай со мной!» Расчет на дураков.
Я кукиш показал ему в момент.

Он испарился. Я смотрю: вокруг
Поэтов и писателей не счесть.
Зовут к себе. Нет, я толпе не друг.
Ушел без слов. Не оказал им честь.

И тут подходит дева нагишом.
Я шлюху в ней мгновенно распознал.
Хотя с трудом, в смущении большом,
Но всё ж на буквы три её послал.

И – снова Сатана. Сжимает нож.
Ну, всё, к концу подходит моя жизнь!
А он с усмешкой (но не корчит рож)
Вручил мне нож: «Подарок. На, держи!»

Широкий нож. Воро́неная сталь.
Латынью, вижу, надпись есть на нём.
Читаю: Victor es . Проснулся я.
А нож лежит на столике моём…

Весь птичий двор с утра галдит,
Кудахчет, бьет крылом,
Гогочет, крякает, пищит…
Стремится каждый – в дом.

Ведь в доме праздник! На столе —
Бутылки, щи, пирог…
Как скучно птицам на дворе!
Скорей все – на порог!

Рядком: гусыни, индюки…
Столпилась стая кур.
Вперёд пролезли петухи,
Ретивы чересчур.

Как много крошек на полу!
И как тепло в сенях!
На шум вошла хозяйка вдруг
С топориком в руках.

И то, что выпало потом
На долю глупых птиц,
Не описать ничьим пером!
Не будет впредь яиц…

На всю деревню дан был пир!
Наелись на сто лет!
Мораль проста: не всяк спеши
На праздничный обед.