Николай Векшин - Басни

– Поцелуй меня, Иван-царевич!

– Да ну! Ты такая противная…

– Если поцелуешь, я в прекрасную царевну превращусь.

Обрадовался Иван-царевич и поцеловал.

Превращения не произошло.

Огорчился Иван-царевич. А Лягушка говорит: «Экий ты быстрый! Не с первого же раза».

Снова поцеловал. Опять ничего.

Лягушка говорит: «Будь мужчиной. Давай в третий раз». Он – в третий. Затем ещё и ещё.

А потом привык. И целовал Лягушку всю жизнь.

По выжженным просторам саванны, по бездорожью тропических зарослей, по тысячеверстным непроходимым джунглям пролегает мой путь. Куда я иду? Не знаю. Зачем? Не ведаю. Просто не могу не идти. Подминая кусты и ломая бамбук, шагаю напролом.

Иногда, выбираясь из зарослей, я вижу на горизонте манящие пики гор, покрытые снежными шапками. Кажется, нужно туда. Но не уверен. Я вообще много в чем не уверен. Иногда даже в себе. Но все равно – вперед. Только вперед.

По ночам рядом рычат и кружат пантеры. Днём появляется львиный прайд. Волки идут по следу неустанно. Крокодилы вылезают на берег реки, когда я иду охладиться. Стервятники кружат в предвкушении. Под ногами шныряют шакалы и ползают ядовитые гады. Комары и мухи вожделенно зудят.

Все ждут, когда я устану. Когда я бесконечно устану. Так устану, что мне станет всё равно. И тогда у них будет пир. А пока они не осмеливаются. Они знают, что я переломлю хребет каждому, кто встанет на пути.

Нет, я не агрессивен, не кровожаден. Мне до них нет дела. Все они меня нисколько не интересуют: одни хищники, другие паразиты. Но пусть не мешают! Но они не могут не мешать. Как я не могу не идти, преодолевая. Я не смотрю на них. Но чувствую на себе их горящие завистливо-плотоядные взгляды.

Если бы я был не один, они бы уже давно разочарованно удалились. Но я один. Я совсем один. И это их вдохновляет. Их много. Их очень много. Их слишком много… Наплевать. Не важно. Важно – идти к цели, даже если её не видно. Даже если её вообще нет.

Однажды жаркое африканское солнце напекло голову одному страусу. И захотелось ему жениться.

Стал он присматриваться к страусихам. Какую ж выбрать? Самую лучшую. Единственную-разъединственную. Трудная задача: у каждой – голова, шея, тушка, перья…

Задумался жених. Аж вспотел от мыслей. И вдруг его осенило: не по перьям надо выбирать, а по уму!

Стал он прислушиваться к шипящему щелканью страусих (как известно, так они разговаривают; они не щебечут и не крякают, и даже не чирикают). Вслушивался он, вслушивался, – никаких умных мыслей в звуках не уловил, да вообще – никаких мыслей!

Тогда придумал он вот что: рыкнуть зверем. Если рыкнуть, как хищник, то глупые испугаются и побегут в разные стороны. И каждую такую дуру уж если не лев, то гепард точно догонит. А вот если страусиха умная, она спрячется куда-нибудь, чтобы хищник её не нашел. Гениальная идея.

Вот подкрался страус поближе к стайке подружек да как рыкнет!… Смотрит… Ба! Что за дела? Все страусихи – голову в песок! Спрятались. Думают, что раз им ничего не видно, то и их никто не видит.

Ну, тут страус и воспользовался моментом: пока страусихи торчали в одинаковой соблазнительной позе, он на всех сразу и женился… И с тех самых пор в брачный период страусы дико рычат и заводят себе гарем.

P.S. То, что страусы рычат, подобно львам (оберегая свою территорию, особенно в брачный период) – реальный факт.

Выросла на груше Груша. Ну, в смысле, что на дереве – плод. Разумеется, она была не одинока: все ветки были отягощены примерно такими же. Но Груша чувствовала себя особенной и неповторимой.

Эта Груша, как все её подруги, сначала была зелёной. Формой она напоминала женщину. По характеру была спокойной и рассудительной. Более того, любила наблюдать и размышлять, что не характерно ни для груш, ни для особей женского пола.

Вот стала Груша созревать, соком наливаться, вся порозовела и похорошела, как молодая невеста. И тут она с удивлением обнаружила, что её подруги понемногу стали куда-то пропадать: сначала одна, потом другая… Внимательно приглядевшись, она увидела, что время от времени к дереву подходят мужчины и срывают понравившийся плод.