Евгений Евтушенко - Волчий паспорт

Выступление Никиты Сергеевича Хрущева… произвело на меня большое впечатление. Очень справедлива, на мой взгляд, критика в адрес Евгения Евтушенко. Часто копаясь в своих личных субъективных чувствах, он забывает о народе, о людях, для которых он пишет и которых частенько противопоставляет себе.

Не понятно, какими мотивами руководствовался Евтушенко, когда он написал стихотворение «Бабий Яр»… Сейчас некоторых московских поэтов коснулись нездоровые веяния. У нас в Таджикистане этого нет.

Если верить некоторым литераторам – кажется, это пошло с легкой руки Е. Евтушенко, – пижоны только и ждут трудной минуты, чтобы проявить себя. Вот, например, грянет война – и пижон совершит подвиг. Совершенно неожиданно для всех. И все ахнут, умиленные.

Московская организация писателей – это не Евтушенко, не Ахмадулина, не Вознесенский. Это сотни настоящих даровитых, талантливых литераторов, которые все десятилетия Советской власти были с Советской властью и партией!..

Вообще, когда читаешь некоторые вещи, опубликованные несколько месяцев назад, то остаешься в полном недоумении относительно того, как все это могло выйти на страницы печати.

Например: «Вместе с тем работы таких талантливых молодых скульпторов и живописцев, как Э. Неизвестный, Ю. Васильев, В. Лемпорт, В. Сидур, Н. Силис, В. Вайсберг, М. Никонов, Г. Коржев, О. Целков, Н. Андронов, И. Глазунов и многих других, мы еще очень скупо выставляем за рубежом. Мы – по отношению к своей живописи и скульптуре – иногда похожи на человека, который, отправляясь в гости, не надевает своих лучших украшений. Могут подумать, что этот человек беден. А дома-то его сундуки набиты подлинными драгоценностями». Это из статьи Евтушенко «18 дней в Англии».

Евтушенко, не ведая, что творит, помог журналу «Шпигель» организовать подлый выпад против советской литературы. Под портретом на обложке стоят четыре слова: «Красное знамя в грязных руках».

Партия видит в деятельности Сталина и его слабые, и сильные стороны. О двух сторонах этой деятельности неоднократно говорил Н. С. Хрущев. Но вот Евтушенко описывает в «Экспрессе» дни похорон Сталина: «В эти дни я увидел Сталина, кровавый хаос его похорон – это и был Сталин».

Мы помним, как В. И. Ленин ставил вопрос о возможности сотрудничества большевиков в буржуазной прессе… а Евтушенко по своему невежеству этого не знает и, видимо, не желает знать.

Мы с ним встречались на Всемирном фестивале в Хельсинки. И хотя он тогда написал хорошее стихотворение «Сопливый фашизм», в оценке многих явлений был не прав. Но, даже зная о некоторой идейной шаткости Евтушенко, я не мог допустить, что советский поэт может так низко пасть, как пал он, напечатав свою «Автобиографию» в реакционном парижском журнале.

…Западногерманские журналисты… говорят, что Евтушенко и его друзья, как художники, рисуют раму в стихах, окрашивая ее в нейтральный революционный тон… Эти стихи Евтушенко – это как бы «рамы», в которые можно вставлять реакционные картины, это как бы выдача с печатью и за подписью Советской власти незаполненных бланков…