Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Люблю я звук твоих речей,
Наряда твоего небрежность;
Но тягостна душе моей
Твоя услужливая нежность.
Твоих восторгов я стыжусь,
Меня пугает наслажденье;
В моем прискорбном умиленье
Я на тебя не нагляжусь.
Беспечная, в чаду разврата
Еще не огрубела ты,—
Не памятна ль тебе утрата
Твоей девичьей простоты?
Не сладостно ль тебя увидеть
Доверчивую, как дитя,—
Я устыдился б и шутя
Твое младенчество обидеть.
Нередко без огня в крови,
С каким-то грустным состраданьем
Дарю тебя немым лобзаньем,
О жрица ранняя любви.
Нередко ласкою нескромной
Тревожишь ты мою печаль;
Мне жаль красы твоей наемной,
И слабости своей мне жаль.

На берегах задумчивой Эсмани,
Чуть слышной в звонких камышах,
Унынием встревоженный, в мечтах
Платил я прошлой жизни дани.

Видения носились надо мной,
Виденья дней, погибших без возврата;
В толпе их я узрел, опять в красе земной,
Отца, и мать, и брата.

Узрел утраченных друзей,
Среди надежд, блаженства и свободы,
И в утренней небрежности своей
Мои младенческие годы.

«Привет вам! — я вскричал без ропота, без слез,
С душою, полной встречи тайной. —
Привет вам, легкие посланники небес
Иль гости милости случайной!

Приходом вашим ожил я,
Как узник, милою утешенный в неволе.
Побудьте же со мной, небесные друзья,
Порадуйте меня подоле!

О, дайте мне вкусить всю сладость сих минут,
Все тайны вашего явленья,
Постигнуть ваш удел, воздушный ваш приют
И горних тел прикосновенья.

Скажите, добрые, вы счастливы ль вполне?
Не нужны ль и для вас желанья?
Не ожидали ль вас в небесной вышине
Еще дальнейшие за небом упованья?

Скажите, помните ль вы прежней жизни круг:
Волненье юности, мечту любви прелестной, —
Или прошедшее, как недостойный дух,
Не прикасается к обители небесной?

Скажите…» Но уж их как бурей унесло;
Сверкнула лишь толпа святая,
И только матери знакомое крыло
Повеяло мне лаской, улетая…

Есть бог всевидящий! есть бог каратель злобы!
Предвечная любовь и красота!
Пославший праху жизнь и утвердивший гробы
И на гробах бессмертия врата.

Как буря — длань его, и глас его — как громы:
Подымет перст и возмутит миры;
Но, правосудием и благостью ведомый,
На добрых льет он нежные дары.

Он пастухов хранит соломенные кровли,
Невинность их простосердечных дней;
Смиренным рыбарям уготовляет ловли
И любит дым их сельских алтарей.

Тоске гонимого дарует упованье,
Дарует мир сердцам беспечных дев;
Отеческой рукой таит от них страданье
И слушает веселый их припев.

Но вы, могущие, на ложе наслажденья
Презревшие безумно божий глас!
Вы, пренебрегшие его узаконенье,—
О горе, горе вам! Он видит вас,—

Он видит всюду вас! В безвинных приговорах,
В слезах вдовиц, в лиющейся крови,
В терзаньях матерей, в потухших старца взорах
И в бедствиях приязни и любви.

Не дремлет в небе он! Очами гневный двигнет,
Нашлет на вас нежданную боязнь,
И вспыхнут молнии и громы — и постигнет
Неправедных всеправедная казнь.

Тому, кто с ранних лет душою
Святую правду возлюбил
И первых мыслей чистотою
Себя от черни оградил;
Кто смелым, огненным желаньем
Законы неба одолел
И в горний мир перелетел
Восторгом, чувством и мечтаньем, —
Тому, шум зависти презрев,
Ценить, в порывах благородных,
Балладника прекрасных дев
И летописца битв народных.
Тому любить и понимать
Высоких чувствований сладость,
И тихих дум живую радость,
И беспокойных дум печать,
И голос сердца потаенный
О благах дальних, но святых…
Блажен, кто, свыше вдохновенный,
Поэта чистый огнь постиг!
Но славен и блажен стократно
Питомец избранный судьбы —
От колыбели непонятный,
И вождь и властелин толпы,
Приявший жизнь с бессмертным правом
На лире воспевать богов
И лиры сладостным уставом
Богам, в гармонии стихов,
Передавать мольбы сынов.
Ему не страшно мира мненье!
Хвалу людей отвергнув сам,
Он, бросив мир, в уединенье
Хранит в душе одно презренье
К его тиранам и рабам,
Одну веселость и беспечность,
И равнодушье простоты,
С надеждой тайною, что вечность
Его наследует мечты.