Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

О вольность дикая племен неукротимых,
Не твой ли вечер вижу я?
Померкнет скоро жизнь твоя
В ущельях гор непроходимых!
Невзгода брани уж висит:
Ермолов двинется громами,
И твой орел, Россия, осенит
Кавказ широкими крылами!

Холодный вихрь крутит снегами;
И степь, как жертва непогод,
Своими тощими боками
Поддерживает неба свод,
Блестящий яркими звездами.
Мороз невидимо трещит,
И полумесяц раскаленный
На пламенном столбе стоит.
Светя над миром утомленным,
И степь бескровна, мнится мне.
Как тяжело в пустынной доле!
Туда, мечты, ко звездной вышине!
Покиньте жизни нашей поле!
На нем, как степью, вихорь бед
Следы веселья завевает;
И, как назло, надежды свет
Путь бесприютный озаряет;
Как звезды, радости блестят
Над странником — он к ним стремится,
А на душу земного хлад
Тяжелой цепию ложится!

Ровесница векам первовременным,
Твое чело дерзал я попирать.
Как весело питомцам жизни бренным
Из-под небес отважный взгляд бросать!
Внизу, как ад, во мгле овраг зияет,
В венце лучей стоит над ним скала…
След вечности! здесь время отдыхает,
Его коса здесь жертвы не нашла.

О жизнь певцов, святое вдохновенье,
Я вижу твой незыблемый алтарь!
Как змей без сил, под ним шипит забвенье,
Земных страстей неодолимый царь.
О, сколь блажен, кто с пламенной душою
На сей алтарь свой звучный дар принес:
Он цепь земли отбросил за собою
И чувствовал присутствие небес…

Восплачь о том, кто плачет в Вавилоне!
Его земли померкнул светлый лик;
И вместо арф в разрушенном Сионе
Предателей встает безумный крик.

Израиля питомец вдохновенный,
Без песень ты! тебе в ручье родном
Не прохлаждать стопы окровавленной:
Изноешь ты на береге чужом!

«Я суд небес в день скорби призову,
Не мне земля, — душа твоя твердила. —
Орлу дано гнездо, пещера льву,
Приют рабам… Иакову могила!»

Она мила невинной красотою:
Ее душа, как снег на теме гор,
Блистающий полуденной порою,
Еще чиста; в ней тих и ясен взор,
Он страстию не возмущен земною.
Смотрите, вот она в кругу подруг,
Под звуки бубн лезгинку пляшет с ними;
И стар и млад, толпой теснясь вокруг,
В ладоши бьют с припевами живыми.
Свежей весны и тополя стройней,
Она, всплеснув лилейными руками,
Помчалася — и всё быстрей, быстрей,—
И вдруг стоит — и черными очами
Поводит… Но пленять недолго ей!
Ее краса мелькнет как сновиденье:
Заметили вы юношу в толпе?
Как он глядел, с безумным упоеньем,
На обреченную его судьбе!
Едва узрев зарю прекрасных лет,
Едва вздохнув в своей свободной доле,
Она, как лань, с ним под венец пойдет,
А от венца к томительной неволе.

Как стая лебедей, застигнутых грозой,
В полях шатры литовские белели:
Душа Батория рвалась на Русь войной,
Сердца граждан к герою пламенели.
О стены Полоцка! Давно ли жребий битв
Вас воротил под русские знамена?
И снова слышен вопль отчаянных молитв:
Там за Двиной куют оковы плена…
Нестройный шум кругом обходит вражий стан,
Не дремлет рать, а ночь уж над землею,
Леса безмолвствуют — и стелется туман
По-прежнему над спящею рекою.
Судьба грядущего волнует сонм вождей,
Их бодрый дух, как снасть под бурей, гнется, —
Но кто средь них пришлец? Он жгет огнем очей,
И в верности перед мечом клянется…
Князь Курбский, отрекись! Ряд доблестных могил
И бедная отчизна пред тобою…
Свершилось! Мести яд в нем чувства отравил
И занял мысль предательной войною.