* * *
И встретились, и обвенчались,
Помолодели, расцвели.
Зеленый садик развели
Вкруг хаты. И не горевали,
И дети малые играли,
Росли себе да подрастали…
Солдаты дочерей украли,
А сыновей в солдаты взяли,
А мы как будто разошлись,
Как будто даже не встречались.
[Петербург]
5 декабря [1860]
«Кума моя и я…»
Перевод С. Олендера
* * *
Кума моя и я
Петропольским шли лабиринтом.
Блуждали мы — и тьма, и тьма…
«Заглянем, куме, в пирамиду {379} ,
Зажжем лампаду». И вошли.
Елей и миро принесли,
И жрец смазливенький Изиды,
Ее слуга, потупил взор
И скромно длань свою простер,
И хор, по манию лакея,
Или жреца: «Во Иудее
Бысть царь Саул». А после хор
Рванул Бортнянского {380} : «О скорбь,
О скорбь моя! Ты столь велика!..»
[Петербург, 1860]
«Что ж, не пора ли понемногу…»
Перевод К. Симонова
* * *
Что ж, не пора ли понемногу
С тобою, спутницей убогой,
Нам вирши слабые бросать
И помаленьку собирать
Телеги в дальнюю дорогу?
На тот свет, к пресвятому богу
Пойдем, бедняга, отдыхать.
Устали мы, поистрепались,
А все ж и разуму набрались.
Довольно с нас — пойдем-ка спать,
В последней хате отдыхать…
Такой еще мы не видали!..
Ой, не надо, друг, не надо,
Рано нам прощаться;
Нам еще ходить бы рядом,
Свету удивляться.
Посмотри же, моя доля,
Он такой широкий,
Он широкий и веселый,
Ясный и глубокий.
Что ж, звезда моя, побродим,
Поднимемся в горы.
Будут звезды — твои сестры —
Светить в эту пору,
Бесконечные, по небу
Поплывут, мерцая…
Подождем, сестра родная,
Подруга святая!
И правдивыми устами
Помолимся богу.
И пойдем себе тихонько
В дальнюю дорогу.
Над бездонной мутной Летой
Мы пойдем с тобою,
И меня благословишь ты
Славою святою.
14 февраля
«Покамест то да се, с поклоном…»
Покамест то да се, с поклоном
С тобою запросто пойдем
Мы к Эскулапу на прием:
А вдруг обманет он Харона
И Парку?… Мы тогда с тобой,
Пока мудрил бы дед седой,
Творили б, лежа, эпопею,
Высоко над землею рея,
Да все б гекзаметры плели
И на чердак стихи снесли,
Чтоб мыши их на завтрак съели.
Мы прозу бы по нотам пели,
Не как-нибудь. Товарищ мой,
Мой спутник верный и святой!
Пока огонь не гаснет, тлеет,
Пойдем к Харону веселее.
Через волны мутной Леты
Сыщем переправу,
Переплывем, перенесем
И святую славу —
Неизменно молодую…
Впрочем, друг мой милый!
Обойдемся и без славы.
Если ж хватит силы,
То над самым Флегетоном,
Над Стиксом, речкою в раю,
Как над Днепром своим широким,
Я вспомню родину свою, —
Поставлю хату там и садом
Ее веселым окружу.
Ты вечером придешь, и рядом
Тебя, как кралю, посажу.
Мы Днепр, Украину помянем
И хаты белые в садах,
Курганы старые в степях,
И песню весело затянем…
15 февраля [Петербург] 1861
Тарас Шевченко — сын крепостного крестьянина Григория Шевченка. Родился в 1814 году, февраля 25. В селе Кириловке Звенигородского уезда Киевской губернии. В имении помещика Василия Васильевича Энгельгардта. На осьмом году, лишившись отца и матери, приютился он у дьячка в школе в виде школяра попыхача. По многотяжком двухлетнем испытании прошел он Граматку, Часловец и, наконец, Псалтирь. Дьячок, убедившись в досужестве своего школяра попыхача , посылал его вместо себя читать Псалтирь по усопших крепостных душах, за что и платил ему десятую копейку яко поощрение. Но, несмотря на столь лестное к себе внимание сурового спартанца-учителя, в один из многих дней и ночей, когда спартанец-учитель с своим другом Ионою Лымарем были мертвецки пьяны, школяр попыхач , без зазрения совести обнажив задняя своего наставника и благодетеля, всыпал ему великую дозу березовой каши. Помстившись до отвалу и похитивши какую-то книжечку с кунштиками , в ту же ночь бежал в местечко Лысянку, где и нашел себе учителя живописи, отца диакона, тоже спартанца. Терпеливо бродяга школяр носил из Тикича три дня ведрами воду и растирал медянку на железном листе и на четвертый день бежал. Бежал он в село Тарасовку к дьячку-маляру, славившемуся в околотке изображением великомученика Никиты и Ивана Воина; у последнего для большего эффекта рисовал он на левом рукаве две солдатские нашивки. К сему-то Апеллесу обратился школяр-бродяга с твердым намерением перенести все испытания, только бы хоть малость научиться его великому искусству. Но, увы! Апеллес посмотрел внимательно на левую ладонь бродяги, отказал ему наотрез, не находя в нем таланта не только к малярству или шевству, ниже к бондарству.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу