Андрей Дементьев - Избранное

Здесь у речки утром ранним
Мы увидели орла.
Кем-то был он подло ранен,
В пятнах крови – полкрыла.

Не за то ль орел наказан,
Что так верен небесам?
Он смотрел зеленым глазом,
Полным ненависти к нам.

Мы с орлом вернулись к дому,
Оказав владыке честь…
Всё он понял по-другому,
Отказался пить и есть.

Мы снесли его к подножью,
В голубую круговерть.
В небо он взлететь не может,
Может рядом умереть.
Но, взглянув на нас без гнева,
Он поднялся тяжело
И пошел пешком на небо,
Волоча свое крыло.

Шел орел осиротело,
Клювом мясо рвал с крыла,
Будто выклевать хотел он
Боль, что тоже в небо шла.

Только там он может выжить
Иль погибнуть в синеве…
Он успел на память вышить
Строчку красную в траве.

Приехали туристы из Германии.
Из Западной.
Где этот самый Бонн.
Их ждали,
Всё продумали заранее –
Экскурсии, купание и сон.

Их поселили в номерах с балконами,
Сперва оттуда выселив своих.
Мне показались очень уж знакомыми
Ухмылки немцев
И нахальство их.

Я слышу речь,
Пугавшую нас в детстве,
Когда она входила в города…
И никуда от памяти не деться,
От гнева не укрыться никуда!

Они горланят в ресторане гимны.
И эти гимны –
Словно вызов нам.
От пуль отцов их
Наши батьки гибли
Не для того, чтоб здесь
Наглеть сынам.
Я понимаю –
Мы гостеприимны
И для друзей распахиваем дом –
Ждем их вопросов,
Слушаем их гимны
И речи произносим за столом.

Но эти,
Что приехали из Бонна,
Скажу по правде –
Ненавистны мне.
И снова мне и яростно,
И больно,
И снова я как будто
На войне.

Они идут вдоль берега,
Гогочут…
Откормлены,
Чванливы
И горды.
А рядом море Черное грохочет.
С родной земли смывает их следы.

Жизнь прожита…
Но всё еще в начале.
Я выйду в поле.
Как я полю рад!
Здесь тыщи солнц
Подсолнухи качали,
Посеянные сорок лет назад.

Как будто ничего не изменилось.
Село мое, сожженное в войну,
По-прежнему рассветами дымилось,
Не нарушая дымом тишину.

Сейчас пастух на луг коров погонит,
И ранний дрозд откликнется в лесу,
И тихие стреноженные кони
Повалятся в прохладную росу…

Гром в небо ударил со зла.
И небо,
как водится, –
в слезы.
Дырявая крыша берёзы
Опять надо мной потекла.
Как тыща серебряных гривен,
Тяжелые капли стучат.
Сердит неожиданный ливень,
Но я ему,
летнему,
рад.

Он радугу вывел за лес…
Веселый, напористый, быстрый,
Внезапно прозрачною искрой
На солнце блеснул и исчез.
С земли все цветы подобрав,
Украсилась радуга ими.
Тут всё в ней –
от зелени трав
До льнов затихающей сини.

От луж заблестела тропа…
И видно
на горизонте,
Как травы купаются в солнце
И тянутся к солнцу хлеба.

Вдали еще сердится гром,
Видать, из последних усилий.
И свежесть такая кругом,
Как будто арбуз разломили.

Солнце упало в море,
Окрасив его края.
Синее с алым спорит,
Как с грустью любовь моя.

И, словно бы падший ангел,
Парус вдали застыл…
Стекают краски заката
С его белоснежных крыл.

На юге темнеет быстро,
И вечер подвел итог.
А в небе мерцают искры, –
Словно там курит Бог.

Отсчитывает минуты
Волны осторожный плеск…
А парус исчез,
Как будто
И вовсе он не был здесь.

То ль сорванный сбился с курса,
То ль ангел по зову звезд
На небо свое вернулся
И парус туда унес.

А мне приснился сон,
Что Пушкин был спасен
Сергеем Соболевским…
Его любимый друг
С достоинством и блеском
Дуэль расстроил вдруг.

Дуэль не состоялась.
Остались боль да ярость.
Да шум великосветский,
Что так ему постыл…

К несчастью, Соболевский
В тот год в Европах жил.

А мне приснился сон,
Что Пушкин был спасен.

Все было очень просто:
У Троицкого моста
Он встретил Натали.
Их экипажи встали.
Она была в вуали, –
В серебряной пыли.