Андрей Дементьев - Избранное

А земля дуреет
В выхлопных отравах.
Ей бы стать мудрее,
Да не сыщешь правых.

И она дуреет,
Как над нею небо.
Кто из них скорее
Задохнется гневом…

Вот еще один скончался год…
Мы беспечно-веселы при этом.
Так и жизнь когда-нибудь уйдет,
Вслед надеждам, радостям и бедам.

Но уж так устроен человек,
Что с былым легко он расстается…
Потому что не окончен бег,
Потому что дальше жить неймется.

Угадать бы, что нас ждет потом –
За салютом, озарившим лица,
За шампанским в блеске золотом,
За привычкой – всласть наговориться.

Новый год… Привет тебе от нас!
Мы не в миг расстанемся с минувшим.
Ибо долог в нас еще запас
Прежних грез, что нелегко нарушить.

Новый год… Поклон тебе от всех.
И от тех, кого ты осчастливишь.
И от тех, чьи славу и успех
Ты уже, наверно, не увидишь.
Поседевший, как твои снега,
Я стою, уставший от бессонниц.
Я хочу, чтобы моя строка
При тебе была б еще весомей.

Когда вам беды застят свет
И никуда от них не деться, –
Взгляните, как смеются дети,
И улыбнитесь им в ответ.

И если вас в тугие сети
Затянет и закрутит зло, –
Взгляните, как смеются дети…
И станет на сердце светло.

Я сына на руки беру.
Я прижимаю к сердцу сына
И говорю ему: «Спасибо
За то, что учишь нас добру…»

А педагогу только годик.
Он улыбается в ответ.
И доброта во мне восходит,
Как под лучами первый цвет.

Я лишь теперь, на склоне лет,
Истосковался о минувшем.
Но к прошлому возврата нет,
Как нет покоя нашим душам.

Да и какой сейчас покой,
Когда в нас каждый миг тревожен.
Несправедливостью людской
Он в нас безжалостно низложен.

Прости, что столько долгих лет
Мы жили на широтах разных.
Но ты была во мне, как свет,
Не дав душе моей угаснуть.

И как бы ни были круты
Мои дороги, чья-то ярость, –
Я помнил – есть на свете ты.
И всё плохое забывалось.

Во Франкфурте
Холодно розы цветут.
В Москве
Зацветают
Узоры
На стеклах.

Наш «бьюик» несется
В багряных потемках –
Сквозь сумерки
Строгих
Немецких минут,

Сквозь зарево кленов
И музыку сосен,
Сквозь тонкое кружево
Желтых берез.

Я в эти красоты
Ненадолго сослан,
Как спутник
В печальные залежи звезд.

Со мной переводчица –
Строгая женщина.
Мы с нею летим
Сквозь молчанье
И грусть.
И осень ее
Так прекрасна и женственна,
Что я своим словом
Нарушить боюсь.

Нас «бьюик»
Из старого леса выносит.
Дорога втекает
В оранжевый круг.

Как всё здесь похоже
На русскую осень!
Как Русь не похожа на всё,
Что вокруг!

В художнике превыше страсти долг.
А жизнь на грани радости и боли.
Но, чтобы голос Неба не умолк,
Душа не может пребывать в неволе.

Твой перекресток – словно тень Креста.
Пойдешь налево – поминай как звали.
Пойдешь направо – гиблые места.
А позади молчание развалин.

Но ты остался возле алтаря.
И кто-то шепчет: «Божий раб в опале…»
Другие, ничего не говоря,
Тебя давно на том Кресте распяли.

Минует жизнь…
И ты сойдешь с Креста,
Чтоб снова жить неистово в грядущем.
И кровь твоя с последнего холста
Незримо будет капать в наши души.

В художнике превыше страсти долг.
Превыше славы – к славе той дорога.
Но, чтобы голос Неба не умолк,
Душа должна возвыситься до Бога.

Я выстрелил. – И вся земля
Вдруг визг собаки услыхала.
Она ползла ко мне скуля,
И след в траве тянулся алый.

Мне от вины своей не скрыться.
Как всё случилось – не пойму!..
Из двух стволов я бил волчицу,
А угодил в свою Зурму.

Она легонько укусила
Меня за палец… –
Может быть, о чем-то, жалуясь, просила
Иль боль хотела поделить.

Ах, будь ты проклята, охота,
И этот выстрел наугад!
Я всё шептал ей: «Что ты, что ты…», –
Как будто был не виноват.