Надежда Ладоньщикова - Угол отражения (сборник)

А если сдвинутся в попытке
издать какой-то новый звук –
уже не ты. опять попытки,
Здесь каждый шаг – уже недуг.

Ты – только звук, а Он играет,
и вечно все это звучит.
Ты – то живешь, а то, бывает,
твой лад молчит.

Кто-то странный у колодца
не того
брал напрасно пробы с солнца
своего.
Где тот светоч, духа чаша,
тот исток?
стал читать он книги даже
про Восток.
Совершенства свет в сознании
создавал,
просветленья, понимания,
искал.
И кому-то прокричал он,
что не видел ни начала,
ни лица.
Не дается солнце в руки
ни фанатикам науки,
ни певцам.
Загрустил он очень скоро,
путь в духовных коридорах –
без перил.
(А котенок под забором,
в шерстке с неземным узором,
лучик пил).
И слова влетали в ухо,
как ему не падать духом,
много лет.
Но потом, без слов, в покое,
он искал совсем другое –
сердца свет.
Может, муза посетила,
ценной мыслью осветила
третий глаз,
И ушла в свое светило,
как все мысли, пошутила
в этот раз.
На мгновенье его разум
нимбом вспыхнул – весь и сразу.
Нимб погас,
но в душе фантом Пегаса
исцелил его от сглаза,
как и нас.

Распалось на мелкие бусины лето,
куда-то ушло в темноту среди звезд.
Вопрос оказался проще ответа –
ответ был уже не на этот вопрос.

Старого солнца желтая роза,
и снова от слов день защищен.
Ответ оказался новым вопросом,
который еще неизвестно о чем.

Час мой неплох,
Он в светлый ряд
Вольется.
Но дай мне Бог
выдержать взгляд
солнца!

В светлый проем
Тихо войду.
Здорово!
Но в доме моем
Все окна не в ту
сторону.

Смотришь без страха ты,
Как сено косят,
Но где-то тут –
окна распахнуты.
При смерти Моцарт.
Цветы поют…

И – только небо впереди,
уснули кошки, что в груди,
а позади – не больше десяти
домов.
Степь.
И – только, камень, пролети,
а впрочем – не жалей кости, серп.
А нет – так разреши пройти.
Жизнь первой ласточкой была,
и – добела. Потом – дотла.
и позвала
Степь.
Крест.
И только небо впереди,
уснули кошки, что в груди,
а позади – не больше десяти
домов.
Лес.
И все же – разреши пройти.
И кто-то шел, и кто-то звал,
и кто-то – ничего не знал,
не знал, что впереди провал,
и пал.
Экзамен сдал, и мир стал мал,
а тот, кто знал и кто не звал,
отстал.
Он первой ласточкой не стал,
не пел, не спал, а долго ткал,
чтобы дотла и добела –
колокола.
Сползли все тени со стены,
из окон улетели сны,
а он все ткал и ждал войны.
Пришла.
Идешь, поймешь,
скорбей не множь,
и так хорош
крест.
Еще аккорд, еще верста,
вместо распятого Христа –
воскрес.
И – залпы пламени вдали,
цветы на знамени Земли.
Только ничью не раздели
месть.

Чтоб не писать таких громоздких фраз,
не складывать их в выцветшие строки,
я постараюсь в следующий раз
родиться музыкантом на Востоке.

Чтоб не искать нездешней красоты
я больше ничего искать не стану –
останется мне тонкие цветы
высаживать на берег океана.

А если вдруг захочется сказать
хоть что-нибудь живому человеку,
на этот случай буду собирать
я детям сказки до скончанья века.

Я буду слушать свет, прищуря глаз,
и в лучшие мгновения счастливца
подумывать, что в следующий раз
я постараюсь вовсе не родиться.

Детское блаженство весеннего покоя.
Солнце, не похожее на глаза и память.
Я тогда не знала, что это такое –
петь, держа Весы уставшими руками.

А потом и старческая – та же улыбка свету,
солнце в окна светит, не качнет покоя.
Я пришла сюда, уже оставшись где-то,
я опять не знаю, что это такое.

За жизнью – жизнь, как только скорлупа расколота,
остается море, где капля искупалась.
Помню, что любовь – расплавленное золото,
солнце – только то, что от нее осталось.

Аккорд попрошу: продлись,
весь до дна!
Утром явилась мысль.
Растрепанная, как волна.

Отсвет дня голубой,
зеркала глубина…
Эта встреча с собой
будет только одна.