Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

Водки, ребята! Спустить барахлишко
У старика явилась мыслишка.

Что продаешь?

Средь Рондских скал
Замок, славнее свет не видал!

Пуговку дам!

Дай водки глоток!
Не то от продажи какой же прок?

А ты весельчак!

Коня продаю!
Кому?

А где он?

В дальнем краю,
В западных землях. Быстрей он мчится,
Чем сам Пер Гюнт плел небылицы.

Еще что есть?

Да всякий хлам,
В убыток брал, по дешевке продам.

Валяй!

Мечту о лучшей из книг
Дешевле застежек отдам жестяных.

К черту мечту!

Мой царский венец!
Лови! Схватил, значит, дал творец!

Корону?

Из лучшей соломы притом.
Каждому впору. Надел — стал царем.
Седины безумца продать буду рад,
Пустое яйцо, вина аромат,
Словом, добра достанется много
Тому, кто укажет мне: вот дорога!

Ты, вижу я, парень, в таком тут раже,
Что лучше тебя содержать под стражей.

Быть может. Скажите, Пер Гюнт — кто такой?

Да, глупость…

Прошу вас, мой дорогой.

По слухам, какой-то поэт паскудный.

Поэт?

Говорят, все, чем славен свет,
Счел он плодом своих побед.
Простите, любезный… но долг мой трудный…

Где ж этот недюжинный человек?

В заморские страны ушел навек.
Там худо пришлось ему, говорят,
И был он повешен лет сорок назад.

Повешен? Ну да. Давно мне сдается:
Пер Гюнт до конца собой остается.

Прощайте. Век не забуду вас.

Прекрасные девушки, славные парни,
Хотите за ласку послушать рассказ?

А он интересный?

Я в Сан-Франциско давным-давно
Золото рыл. Штукарей там полно.
Играть зубами на скрипке пытались,
Плясать на коленях испанский танец,
Еще мастаки были складывать стих,
Покуда буравили череп у них.
Вот и пошел там черт в скоморохи,
Считая, что шутки его неплохи,
Выступить он собирался с одной:
Лихо умел он визжать свиньей.
Старый театр битком был набит,
Черт был весьма симпатичен на вид,
В плащ он широкий вздумал одеться.
«Man muss sich drapieren» [14], — считают немцы.
А под плащом — и в этом все дело —
Живая свинья у него сидела.
Вот настает представленью начало:
Черт ущипнул, свинья завизжала.
Черт стал разыгрывать сценки свои,
Изображая жизнь свиньи,
Она под ножом завершилась визгом,
И скрылся артист в поклоне низком.
Профессионалы затеяли спор
О том, хорош или плох актер,
Кому-то фальшивым казался тон.
Смущала других нарочитость финала.
А хрюканье? Все сходились на том,
Что чувства меры ему не хватало.
Видите, как поплатился черт,
Публику сдуру не взявший в расчет.

Ну, чем не занятье? А что же потом?
Все пути перебрав, мы вернейшим пойдем!
Прежде я Цезарем был на чужбине —
Навуходоносором сделался ныне.
Библейским путем я пройти исхитрился,
Вернувшись под старость к груди материнской.
«Ты вышел из праха» — в Писанье стояло,
Что значило: брюхо набей до отвала.
Набить разве луком? Да что с него толку?
Я лучше расставлю силки втихомолку,
В лесном ручейке зачерпну водицы,
И хищных зверей могу не страшиться.
А коль помирать бы время пришло,
Залезу под дерево или в дупло,
Укроюсь листвой, медведю подобно,
И вырежу сам на коре подробно:
«Лежит здесь Пер Гюнт. Нет парня славней,
Он был в этом мире царем зверей».
Царем?