Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

Вверху тропинка в лес густой
Извилистая шла,
На фьорды свет неверный свой
Луна с небес лила.
Я глянул на соседский двор —
Он безмятежно спит,
Я заглянул через забор —
И вижу: девичий убор
В полночной мгле блестит.

В холщовом платьице она
Ко мне из темноты
Пришла, прекрасна и нежна,
Как горные цветы.
А в глубине ее очей
Веселый свет сиял.
Мне тоже стало веселей.
Я подошел поближе к ней
И слезы увидал.

Ее я обнял и смутил
Девический покой,
Я о любви ей говорил
И называл женой.
Ничто, я клялся, никогда
Не разлучит нас впредь!
Она робела, как всегда,
Что оставалось ей тогда —
На башмаки глядеть.

Она молила — отпусти.
Мы рассмеялись вдруг.
А сердце у меня в груди
Стучало: тук-тук-тук.
И, не внимавшая мольбам,
Пошла она со мной
К лежавшим вдалеке холмам,
Где пел в листве, казалось нам,
То эльф, то водяной.

Мы вверх пошли, и в лес густой
Тропинка завела,
На фьорды свет неверный свой
Луна с небес лила.
Я весь горел, ее трясло,
Внизу лежал провал.
Дыханье ночи нас зажгло,
И что тогда произошло,
Я сам не понимал.

Я видел лишь ее одну!
В объятиях своих
Держал я юную жену,
И лес на миг затих.
Но леший, нарушая тишь,
Завыл издалека.
О нет, меня ты не смутишь!
В ту пору сердцем знал я лишь,
Как милая робка.

С горы на юг бросаю взор.
Там солнышко встает.
А на хребтах окрестных гор
Сверкают снег и лед.
Я домик матери моей
В долине увидал.
Там трудно приходилось ей,
Но там я стал умней, сильней,
Бог знает кем я стал.

Там дым клубится над трубой,
Давно очаг зажжен,
И мать обходит домик свой,
Глядит, как сохнет лен.
Привычный мир лежит внизу.
Так с богом! Коли мне
Олени встретятся в лесу,
Домой я шкуру принесу,
Две — будущей жене.

А где она? Или опять
Она во власти грез?
Не надо только вспоминать
Своих прощальных слез.
Ты наяву не доверяй
Своим тревожным снам.
Что ты моя невеста — знай,
Наряд венчальный собирай,
Идти нам скоро в храм.

Хотя разлука нелегка
И холодно вокруг,
Как ледяной родник, тоска
Мой воскрешает дух.
Теперь душа закалена
И охладела кровь.
Жизнь, что была раздвоена
(Тут покаянье, там вина),
Я отвергаю вновь.

Нечистых побуждений рой
Перебороть я смог,
Я ныне стал самим собой,
И стал мне внятен бог.
Туда, где жил я с малых лет,
Я поглядел с высот,
Но поманил олений след…
Храни, господь, родных от бед!
Меня вершина ждет!

Пылающие облака
На запад поплыли,
Туманы шли издалека
И дол заволокли.
Душой и телом я устал,
Казалось — вот умру,
Там, где у ног зиял провал,
Лишь вереск огненный пылал,
Качаясь на ветру.

И стебелек я отломил
С поникшего куста,
Его на шляпу нацепил —
И ночь вернулась та,
И одолели мысли тут —
Так люди иногда
В господень храм толпой идут
И, совершив свой строгий суд,
Уходят кто куда.

О, возвратиться бы к цветку,
Что я тогда сломал!
К надломленному стебельку
Я кротко бы припал.
И в глубине твоих очей
Я душу бы омыл
И тролля, что душой моей
Владел тогда, среди ветвей,
Насмешкой бы убил!

Сперва, мечтами возбужден,
Я богу слал мольбы,
Чтобы моей невесте он
Не отягчал судьбы.
Но для нее я бы сумел
Все беды побороть,
А я ищу великих дел, —
Коль внять мольбе ты не успел,
Прибавь ей бед, господь!

На реках ты наставь запруд,
Кинь скользкие мостки,
А ноги ей пускай натрут
В скитаньях башмаки.
Я подыму ее, пройду
С ней над кипеньем вод,
По горным тропам проведу,
И коль опять нашлешь беду —
Посмотрим, чья возьмет.

Шел со мной охотник с юга,
По водам придя бескрайним,
Думы на челе у друга
Стали северным сияньем.

Плач звучал в его веселье,
Мысль жила в его молчанье.
Но какая? Мне доселе
Внятней ветра завыванье.

Я дрожал, взглянуть не смея
В пропасть ледяного взора,
Где раскинулись, синея.
Ледниковые озера.

Мысль его, подобно птице,
Воспарит, над ними рея,
А начнет, как вихрь, яриться —
Паруса спускай скорее.

Нас свели друг с другом горы.
Я с ружьем был, он с собакой,
Мы сошлись. Ту дружбу скоро
Разорвал бы я, однако.